Никита Лобанов-Ростовский
Фотовыставка в Национальной портретной галерее в Лондоне. В центре – портрет актрисы Гвинет Пэлтроу.
Фото Reuters
Бывая в Лондонской портретной галерее, я часто поражаюсь воображению и выдумке, с которой ее сотрудники выполняют свою высокую миссию. Лондонская портретная галерея – это не только передвижные экспозиции и выставки, путешествующие по стране и за рубежом и рассказывающие миллионам людей о гордом наследии британской цивилизации, но и культурно-лингвистическая перспектива жизни на этом многонациональном острове. Пожалуй, это единственное место в мире, где можно увидеть мирно сосуществующие на одной стене портреты Генри (Генриха) Седьмого и Генри Киссинджера, портреты Елизаветы Первой, нынешней королевы Елизаветы Второй – и знаменитой актрисы Елизаветы Хорли. И тут же странная абстрактная работа английского модерниста Куинна, которую он считает самым реалистическим портретом в галерее. Это образ молекулы ДНК – генетической основы личности всемирно известного британского генетика сэра Джона Салстона. И художник, безусловно, по-своему прав. Поскольку в этом портрете молекулы ДНК заключены все генетические инструкции, повлекшие за собой появление на свет сэра Джона и пришедшие от его родителей и предков со времен самого Творения. Галерея постоянно показывает такого рода занятные визуальные комбинации вроде бы несовместимого, сложного и простого, высокого и низкого. Для чего? Ответ прост. Они провоцируют людей задуматься о самих себе, о смысле жизни. И, что бы там с нами ни происходило, нация все же бессмертна. Так с облегчением думаешь, побывав в этой умной галерее.
═
Портрет – лицо нации
═
Многие иностранцы спрашивают меня: где находится Национальная портретная галерея России? В Москве ее нет в отличие от многих столиц мира. Недавно я предложил создать в Москве такую галерею. Для чего вообще она нужна в России?
Основатель Лондонской национальной портретной галереи шотландский историк Томас Карлейль (1795–1881) писал: «Любой портрет природой своей как бы превосходит полдюжины «биографий» в том смысле, в каком биографии пишутся. Или лучше скажу так, – я вижу портрет, как горящую свечу, при свете которой нужно читать эти биографии. Тем самым достигается человеческое их понимание».
В этой фразе Карлейля и есть философия создания любой Национальной портретной галереи. А слово «национальная» – ключевое слово в понимании основной общественной функции этого института. Всем народам без исключения, будь то многонациональные россияне, американцы или британцы, нужен свой Портрет – лицо нации. То бишь изображения людей, внесших вклад в историю, развитие и культуру народов. Это народные герои, монархи или президенты, политики, цари и царицы, князья и воины, музыканты, писатели, спортсмены, ученые и педагоги. К слову сказать, это и есть «Кто есть кто» в трудной истории нашей многоликой российской нации.
И главный критерий существования любой Национальной портретной галереи – это только история и общественный статус оригинала изображения. А искусство портрета или критическая оценка скульптуры вторичны. Эстетический или идеологический отбор не может играть сколько-нибудь значительной роли в воссоздании правды истории. И для нас, россиян, это особенно важно. Фальсификация истории – неблагодарное дело. Вглядываясь в музейные портреты давно ушедших от нас героев народа или предателей его интересов, мы в состоянии увидеть или эмоционально почувствовать некие их личные качества, ассоциирующиеся с той давней эпохой, их индивидуальные характеристики и психологические особенности. Изображение, как правило, не лжет в отличие от печатного слова.
Вспомните, как мы с любовью и грустью смотрим на выцветшие фотографии и пожелтевшие дагерротипы наших семейных альбомов или на старые фотографии и миниатюры на книжной полке или камине. Это как бы моментальные снимки нашей собственной истории, хронологии, долгой жизни нашего дома. Они предназначены ответить на извечные вопросы: откуда я? почему я такой? кто суть мы? Что очень и очень важно для всех нас индивидуально. И не менее важно для огромного коллектива, называемого Нацией, Народом, большой Семьей. В этом и есть История, поиск самих себя, нашего прошлого.
Думается мне, что создание Национальной портретной галереи России будет огромной и очень сложной задачей и для Министерства культуры, и для музеев Российской Федерации. Уж слишком свежи, может быть, даже и не совсем затянулись раны нашей новейшей истории. Но именно поэтому и необходима такая галерея для сегодняшней России. Давно пора задуматься о том, кто же мы суть и откуда мы быть пошли.
Цель галереи – поощрять восприятие и помогать оценить достоинства тех личностей, которые создавали и создают историю и культуру России. А также и содействовать изучению и пониманию всех видов портрета, в том числе в живописи, скульптуре и фотографии.
Размеренное существование Российской империи, великие войны за сохранение отечества, их герои, деятели культуры и науки, мыслители и реформаторы относительно хорошо представлены в портретных и скульптурных изображениях в России. И тут нам, безусловно, есть чем гордиться и что показать нашим детям и внукам. А заодно и всему миру. Тем самым мы, может быть, поможем изменить нынешнее, отчасти двойственное отношение Запада к России. Хоть это и не есть главная задача Национальной портретной галереи.
Тоталитарный большевистский режим чувствовал необходимость легитимизации самого себя. В течение 70 лет в приказном порядке рождались легенды и создавались портреты человеколюбивых лидеров в окружении счастливой детворы. Так формировалась не терпящая правды история. Тоталитаризм формировал свое собственное псевдодемократическое искусство, мифотворчество и общественное мнение. И этот страшноватый парадокс должен занять достойное место в культурно-просветительской миссии Национальной портретной галереи России. Это может быть еще одним магнитом, который будет притягивать внимание людей, заботящихся о своей истории, о ее чистоте, о правде.
Создание Национальной портретной галереи России во многом освободит нас от призраков прошлого, поможет понять трагедию нашей страны и, что самое главное, ее будущее. Прошлое, каким бы оно ни было, призвано помочь понять и оценить настоящее и будущее. Хочу надеяться, что культура новой, свободной России созрела для понимания необходимости этого общероссийского института знания и любви к нашей общей стране.
Что касается усилий по созданию галереи в России, то события пока развивались следующим образом.
═
Начало
═
Во время финансового кризиса 1998 года в числе обанкротившихся банков был банк «Тверской». Авуары банка включали собрание русских портретов. Это собрание перешло на баланс Центрального банка РФ. Таким образом, оно стало собственностью государства. Я узнал об этом из газет и подумал, что это собрание могло бы послужить начальным элементом государственной Национальной портретной галереи в Москве.
У меня был каталог этого собрания, сделанный Г.Путниковым для банка «Тверской». Я связался с ним, чтобы узнать его мнение о создании Национальной портретной галереи и использовании собрания банка «Тверской» на начальном этапе. Господин Путников согласился со мной и сообщил мне, что собрание находится на хранении в одном из музеев Москвы.
Встал вопрос, где найти помещение и кто мог бы содействовать в этом деле. С этой целью я позвонил г-же Ирине Антоновой, директору Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, и изложил ей свою идею. Ирина Александровна отнеслась к этой идее положительно и сказала, что в настоящий момент строится дополнительное здание напротив музея, на углу ул. Волхонки, и именно там можно было бы устроить для начала залы с портретами.
Она также хотела услышать мнение господина Путникова. У г-на Путникова в моем присутствии состоялся телефонный разговор с г-жой Антоновой, в котором они договорились о личной встрече. В силу целого ряда обстоятельств эта встреча не состоялась.
═
Безуспешные попытки
═
Мои знакомые в Москве, например, Зураб Церетели и член комитета по культуре при Думе художник Валерий Тарасов, с интересом отнеслись к моему предложению. К сожалению, дальше разговоров дело не пошло. В марте 2001 года я получил факс от председателя Дворянского собрания в Москве князя Андрея Кирилловича Голицына, который, по-видимому, узнал из «Лондонского курьера» от 16 февраля о моей затее. В этом факсе Голицын сообщил, что поддерживает идею и предлагает встретиться.
7 апреля Голицын навестил меня и предложил для галереи дворец на Малой Знаменке, дом 5, в котором ныне находится Дворянское собрание (позади ГМИИ имени А.С. Пушкина), при условии, что найдутся 3 млн. долл. на ремонт дворца и что в отремонтированном здании Дворянское собрание сохранит для себя отдельное помещение. На этом мы расстались.
Не будучи знакомым с финансово одаренными патриотами в Москве, я попытался агитировать людей, более или менее приближенных к руководству государством. Я надеялся, что президент, движимый патриотическими побуждениями, мог бы отпустить из казны необходимые 3 млн. долл. В редакции «Нашего наследия» я постарался заинтересовать своей идеей первого вице-президента Российского фонда культуры Константина Воробьева, а на выставке в русском посольстве в Лондоне – портретиста Бориса Клементьева. Оба имели доступ к президенту. Результатов не последовало. Это так характерно для современной России...
═
Надежда
═
2 сентября 2001 года, в день открытия Мемориального дома Лобановых-Ростовских в Филевском парке, нас навестил Леонид Аринштейн, советник президента Российского фонда культуры. Мы обсуждали публикацию в Англии полного собрания сочинений Пушкина в 15 томах на английском языке. Под конец разговора я поделился с ним моими неудачами в деле создания Национальной портретной галереи. Он заинтересовался и предложил встретиться на следующий день у него в Российском фонде культуры.
На этой встрече я привел политические и общественные доводы в пользу создания НПГ и сказал о том, что галерея должна быть федеральной, а не муниципальной или частной. Это необходимо для того, чтобы привлечь государственное финансирование, скажем, из Англии, для технического оснащения галереи через Know-How Fund.
Леонид Матвеевич спросил меня, где можно было бы разместить галерею, и я изложил ему свой разговор с князем Голицыным. А на вопрос, каков будет мой вклад в галерею, я ответил, что для начала я подарил бы галерее 15 портретов, подобных тем, что я подарил Филевскому парку. «А кого же экспонировать в галерее?» – спросил Аринштейн. «Да всех, кто оставил отпечаток на истории страны», – ответил я. От Рюрика, через Екатерину и Потемкина, до Ленина со Сталиным, деятелей культуры, спортсменов, Павлика Морозова, Стаханова, Ильюшина и Аллы Пугачевой. Всех, без дискриминации. Их образы будут представлены в портретах, скульптурах, гравюрах и фотографиях. Подобно тому как это сделано в Национальной портретной галерее Великобритании в Лондоне, где вся история страны наглядно иллюстрирована с самого ее начала и по сей день.
Под конец разговора с Леонидом Аринштейном у меня осталось впечатление, что он не только вполне понимает необходимость для России создания Национальной портретной галереи, но и обещал предпринять действия для ее осуществления.
Через две недели я получил факс от г-на Аринштейна, который гласил: «...Ваша идея о Национальной портретной галерее встретила довольно широкую поддержку, по крайней мере на первом этапе. Михалков (Никита Михалков, председатель Российского фонда культуры. – Н.Л.-Р.) ее полностью одобрил, а я вместе с нашим новым исполнительным директором встретился с Андреем Кирилловичем Голицыным, и мы как будто бы нашли общий язык по поводу здания. В ближайшие дни специалисты Фонда культуры рассмотрят юридические, финансовые и чисто строительные аспекты этой проблемы (помощники Голицына уже дали нам всю необходимую документацию), и мы примем окончательное решение, насколько возможно использовать это здание под галерею.
Хотя сложностей здесь немало, но хочу надеяться, что за первыми шагами последуют и другие, более существенные...»
Так появилась у меня надежда, что наконец с помощью Фонда культуры можно будет создать план действий по организации необходимой поддержки для реализации идеи Национальной портретной галереи.
