Андрей Хрипин
Трижды юбиляр Владимир Крайнев.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
В столичной музыкальной жизни наблюдается непрерывное броуновское движение, но подлинного чуда, как, например, последний баховский рецитал Андрея Гаврилова (см. «НГ» от 05.04.04) порой приходится ждать неделями. Правда, бывает и так, что в один прекрасный день просто разрываешься – такое изобилие достойных и интересных событий параллельно. Как, например, тройной юбилей в консерватории (60-летие, 40 лет концертной деятельности и 10 – именному благотворительному фонду) отмечал пианист Владимир Крайнев, а в Доме музыки главный приглашенный дирижер спиваковского Российского национального симфонического оркестра Томас Зандерлинг представлял новую немецкую программу.
В СССР Крайнев входил в пятерку сильнейших после Рихтера и Гилельса. Когда умирал кто-то из членов Политбюро, то классическая музыка в эфире чаще всего звучала именно в исполнении Крайнева. Творческая судьба пианиста складывалась счастливо, как в сказке. Школа Нейгауза, Гран-при международных конкурсов, в том числе «золото» на Чайковском, самые крутые гастроли и записи, дружба с великими людьми современности, все мыслимые при советском строе награды и звания. Сегодня Крайнев является приглашенным профессором Высшей школы музыки и театра в Ганновере, руководителем своего личного конкурса юных пианистов в родном Харькове. Больше всего на свете любит своих "детей", вместе с которыми выступает по всему свету. Вторым браком женат на знаменитом тренере фигурного катания Татьяне Тарасовой, воспитавшей поколения олимпийских чемпионов. Человек с большим чувством юмора – недаром же родился первого апреля. На юбилейном вечере в БЗК прозвучали двойные фортепианные концерты Баха, Моцарта и других классиков, вместе с мастером в сопровождении оркестра Александра Рудина «Musica viva» солировали его любимые ученики: украинцы Игорь Четуев и Валерия Мирош, россиянин Илья Рашковский и Тонг Бо из Китая. Короче говоря, построил дом, посадил дерево, воспитал ученика – и сам в прекрасной творческой форме и в отличном жизненном тонусе. Поздравляем!
Томас Зандерлинг приступил к своим обязанностям в НФО в феврале, начав с Немецкого реквиема Брамса («НГ» от 11.02.04). И вот новая, снова чисто немецкая программа. Сердцевиной вечера вновь стала «крупная форма» – Третья симфония Шумана, во втором отделении фортепианный концерт Мендельсона и в завершение симфонические фрагменты из Вагнера. Наиболее знаменитое в Третьей симфонии Адажио – дополнительная медленная часть, увеличившая цикл до пяти частей, – создано под впечатлением Кельнского собора на Рейне, поэтому и вся симфония была названа современниками «Рейнской». Одна из самых популярных шумановских партитур у нас исполняется весьма редко, во многом потому, что за ее кажущейся ясностью и прозрачностью кроется масса технических и философских сложностей, являющихся испытанием на прочность для любого оркестра. В наследии Шумана – одного из самых последовательных представителей романтических «бури и натиска» в музыкальном искусстве, это произведение занимает особое место, сочетая вдохновенную романтику с классической стройностью и порой строгостью, скупостью изложения. НФО достойно обошел все подводные рифы. Эффектны были крайние части цикла, отличавшиеся истинно романтической эмоциональностью, помноженной на подвижные темпы (иногда даже чересчур) – все это заставляло музыкантов словно напоказ выставлять их виртуозность. И все же романтическому трепету в интерпретации, предложенной Зандерлингом, было отведено слишком уж скупое место. Впрочем, и в остальных лирических страницах симфонии оркестр был гораздо менее выразителен, а скорее чересчур точен и скрупулезен, заменяя романтический порыв галантной деликатностью. Более эмоционально, словно отвечая порывистому прочтению пианистки Екатерины Мечетиной, провел оркестр свой аккомпанемент в Первом концерте Мендельсона. Однако и здесь тонкая лирика оказалась в плену брутальности, которая нашла наиболее адекватное воплощение в «Полете валькирий» и во вступлении к «Тристану и Изольде».
