Мария Колганова Александр Ширвиндт, став художественным руководителем Театра сатиры, не раз говорил о том, что хотел бы возродить жанр театральных обозрений, с которых когда-то этот театр начинался. Первый опыт – спектакль «Андрюша» – был выпущен к юбилею Андрея Миронова «на один раз», но полюбился театру и зрителям и остался в репертуаре, став одной из козырных карт в сатировской колоде.
Новый спектакль «Швейк, или Гимн идиотизму» – тоже обозрение. Обозрение по знаменитому роману Ярослава Гашека написали артист Театра сатиры Алексей Колган (известный также как Хрюн Моржов) и Александр Жигалкин – артист, радиоведущий, автор шуток в передаче «Сам себе режиссер» и один из основателей театра «Ученая обезьяна». Швейка сыграл Эдуард Радзюкевич, другой основатель этого знаменитого в узких кругах театра (третий отец-основатель, Виктор Бакин, тоже занят в спектакле). Все они – щукинцы, Ширвиндт был их педагогом, и сейчас они выступили, как мастер и «младшие товарищи»: «постановка – Ширвиндт, режиссура – Жигалкин и Радзюкевич», подсказывает программка.
Формой обозрения выбран аукцион: Аукционщик (Александр Жигалкин) объявляет лоты «из личных вещей Швейка» – в их числе таз, в котором Швейк парил ноги, инвалидная коляска, в которой он отправился на войну, рама от засиженного мухами портрета императора в трактире «У чаши» и так далее, – после чего идет сцена с песнями и танцами.
Роман Гашека сделали знаменитым две вещи: резкий антивоенный пафос и герой, имя которого стало нарицательным. Антивоенный пафос театр не заинтересовал (хотя эта тема как раз сегодня могла бы прозвучать!). Несколько актуальных высказываний Гашека в спектакле все же осталось – например, про то, что наступило время, когда не надо удивляться, что вас ведут в полицию, или ждать сигнала – лучше сразу отправляться туда самому, – но прозвучали они как-то вскользь.
Эдуард Радзюкевич – точь-в-точь бравый солдат со знаменитых иллюстраций Йозефа Лады: коренастая фигура, мешковатая военная форма, натянутая на лоб фуражка, босые ноги, которые он приготовился парить, а главное – то самое невинное лицо и добрые голубые глаза, про которые Гашек упоминает чуть ли не на каждой странице. Однако почти сразу становится понятно, что театр даже не попытался воспользоваться шансом «воспитать в своем коллективе» Швейка, который смог бы встать рядом с Фигаро – Мироновым или Шерлоком Холмсом – Ливановым.
Жанр обозрения подразумевает не столько художественную ценность, сколько злободневность, сатирический пафос. Очень популярный в 20-е годы, жанр этот был у нас затем практически забыт, переместившись с профессиональной сцены в студтеатры. А в масштабах страны его место в каком-то смысле занял КВН. Однако в последние годы изменился и КВН. Пафос его теперь в том, чтобы было живенько, ярко, весело, с песнями-танцами, по возможности – с некоторым количеством остроумных шуток; заданная тема лишь формально объединяет заранее подготовленные номера.
«Швейк» в Сатире – обозрение такого кавээновского типа. Мысль эта впервые рождается в самом начале спектакля, когда на сцену выбегают молодые ребята во главе с «играющим тренером» Юрием Авшаровым, строятся в шеренгу, одетые в одинаковые черные рубашки и брюки и разноцветные яркие жилетки – именно в таком стиле одеваются кавээнщики. И подтверждается, когда начинаются сцены из жизни Швейка, по исполнению – точь-в-точь кавээновские «конкурсы», трансформировавшиеся в заранее отрепетированные выступления. Один раз апелляция к КВН происходит и вовсе впрямую: когда Швейк загадывает врачам свою знаменитую загадку про дом с окошками и бабушку швейцара, они собираются в кружок и обсуждают ответ, как в кавээновской «Разминке». Все роли в спектакле играют мужчины («Так сейчас модно», – пояснил Аукционщик во вступительном слове), но никакого нового смысла спектаклю это не дает.
Хороших шуток в спектакле немного, и лучшие из них принадлежат Гашеку; в основном же зал реагирует на те слова, которые раньше было не принято произносить со сцены, будь то название неприличной болезни или распространенное бранное слово на букву «г». Смешнее прочего – песни и танцы (пластика Андрея Щукина, спектакль идет под живой оркестр под управлением энергичного Андрея Семенова).
Хотя жанр обозрения не исключает наличия в нем полноценных ярких актерских работ, свидетельством чему – давний спектакль того же Ширвиндта и Миронова «Маленькие комедии большого дома» (тоже, по большому счету, обозрение), для «Швейка» избрана опять же кавээновская манера игры, отличительные черты которой – особый энтузиазм участников, гротесковое утрирование и более, а чаще – менее заразительное дуракаваляние. Комментарии Аукциониста – формальный конферанс. Даже лоты, которым отведена роль «сквозного действия», проброшены: их объявляют и тут же про них забывают.
В качестве «приглашенной звезды» выступает Михаил Державин (генерал Пуркрабек). Он не участвует ни в начальном общем построении, ни в массовке, а эффектно появляется лишь под занавес, чтобы спеть потрясенному залу куплеты о триппере. И так же эффектно покидает сцену.
И, как в КВН положена финальная песня, пусть и не имеющая отношения к происходящему, в финале «Швейка» после печальной песни Радзюкевич вздыхает: «Господи, какие же мы все идиоты!..» Хотя вопреки названию в спектакле особого идиотизма не наблюдается – если только не считать таковым логику и эстетику КВН.
