Анна Ветхова
Французский трубач Мишель Марр уверен: любовь – это джаз, а джаз – это любовь.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
В течение трех дней – а именно столько длится фестиваль – к открытой площадке сада, кажется, стекается десятка полтора тысяч человек. Организованный перед сценой партер оказывается занятым до последнего стула еще до начала концертной программы, а продолжается она по пять-шесть часов к ряду. Все остальное пространство сада также не пустует: слушатели готовы много часов стоять на одном месте или, заранее прихватив с собой коврики и пледы, восседать прямо на траве. Охватив взглядом аудиторию, понимаешь, что сюда приходят люди всех возрастов и социальных категорий, многие – семьями, с совсем маленькими детьми, и забавно наблюдать, как правнуки тех, кто отстаивал свое «право на джаз» полвека назад, делают под эту музыку свои первые шаги.
Фестивальная программа всегда составлена с учетом пропорции между нашими и зарубежными музыкантами. И если раньше в списках фестиваля контраст между «родным» и постсоветским джазом порой резал слух, то сегодня американские и европейские хэд-лайнеры выходят на сцену вместе с нашими ритм-секциями, и играют эти интернациональные составы так, как будто всю жизнь играли вместе. Новое поколение наших джазменов за последние несколько лет в буквальном смысле встало на ноги: многие успели поучиться за рубежом, поездить по международным фестивалям, поиграть с носителями традиций – одним словом, окунуться в среду и почувствовать в ней себя своим от волос до пят.
Еще одна характерная черта фестиваля – это его многоязыкость. Здесь проходит словно бы парад джазовых стилей – от диксиленда до этноджаза, от мейнстрима до новой импровизационной музыки. И в этом смысле фестиваль еще и невероятно познавателен: он не только созвучен пристрастиям многих, но, присутствуя здесь, ты можешь действительно окунуться в невероятно многообразную палитру джаза и найти в ней при желании то, что отвечает именно твоим душевным запросам. Хочется танцев и ностальгии по несколько неловким подражаниям раннему джазу – эти запросы обеспечил «Уральский Диксиленд»; желаете чего-то нового и молодежного – Феликс Лахути с пятиструнной электроскрипкой в руках попытался обозначить границы своей территории, запатентованной в названии его группы «Фанки-Лэнд»; сердце жаждет песни – барабанщик Олег Бутман привез на фестиваль блистательную носительницу традиций и просто красивую женщину Синтию Скотт, чей мощный, сочный и «родной» голос (который в свое время заприметил Рэй Чарльз, выпустивший ее на большую сцену) заставил не одно сердце забиться чаще. Среди ярких участников нынешнего фестиваля были братья Александр и Дмитрий Бриль (саксофоны), пригласившие в свой ансамбль турецкого пианиста Кента Мете, превосходно свингующий «Академик-бэнд», молодые участники которого получают школу джазового мастерства у мэтра Анатолия Кролла, феерический дуэт двух клавишников – аккордеониста Владимира Данилина и пианиста Якова Окуня, который выступил на фестивале еще и с хэд-лайнером последнего дня, американским саксофонистом и флейтистом Джеймсом Сполдингом.
Жаль, но одна фестивальная нота оказалась недопетой. В этом году после многолетнего отсутствия в России в Москву должен был приехать живущий ныне в Германии тенор-саксофонист Александр Пищиков. В 60-е он был одним из самых мощных, интересных, авангардно мыслящих музыкантов, самобытно и самозабвенно продолжавших открытую Джоном Колтрейном новую тогда волну «ладового джаза». К несчастью, накануне фестиваля он заболел, и организаторам пришлось срочно искать замену в пару к французскому трубачу Мишелю Марру, с которым было намечено выступление Александра Пищикова. В итоге Марр играл с интересным музыкантом новой генерации, тенор-саксофонистом Олегом Грымовым. Блестящий трубач, умеющий равно здорово импровизировать как в традиционном, так и в авангардном стиле, Марр решил на фестивале обойтись без особых экспериментов и, хотя порой и выводил своих партнеров по квинтету на жесткий, «рваный» стиль, все-таки в точке золотого сечения своей программы обозначил лирическую кульминацию, исполнив знаменитый стандарт «Ты не знаешь, что такое любовь». Когда отзвучала последняя нота, Марр обратился к публике со словами: «Теперь вы знаете, что это такое». Разумеется, в этом пространстве любовью был и остается джаз.
