Татьяна Тихова Кураторы выставки «От поэтической утопии к зримому духу» свели в едином пространстве трех выдающихся немецких идеалистов ХХ века – Генриха Фогелера, художника, Рудольфа Штайнера, основателя антропософии, и Йозефа Бойса – знаменитого художника. Все они имели непосредственное отношение к России. Фогелер много лет жил в Москве, учениками Штайнера были Максимилиан Волошин и Андрей Белый, а юный, мобилизованный вермахтом, Бойс во время Второй мировой войны служил летчиком люфтваффе и летал в Крым. Но в экспозиции трех персонажей объединили не только по российскому «признаку» биографий, а потому, что они разделяли – и вполне характерно – свойственную немцам склонность к духовным медитациям.
Центральная фигура выставки, Фогелер, начинал как график эпохи «югендштиля» и автор изысканных иллюстраций. Фогелеровский архангел Гавриил в «Благовещенье» избавлен от космического масштаба новозаветного сюжета, но зато полон домашней уютности и теплоты. В начале ХХ века Фогелер, увлекаясь идеями христианского социализма, поселился со своими друзьями-художниками в Ворпсведе – той самой немецкой деревушке, что будет прославлена великим поэтом Рильке. Фогелер построил дом, продумав в нем каждую линию и завиток, дизайн мебели и столовых приборов. Мог ли он предположить тогда, что пройдет четверть века и он будет жить в знаменитом правительственном московском Доме на набережной, где жильцы не имели личной мебели и на каждом стуле был написан инвентарный номер?
Оказавшись на Первой мировой войне добровольцем, Фогелер тем не менее не смог понять, что такое враг: он всегда и всюду видел перед собой человека. Когда этот германский Сахаров написал письмо кайзеру Вильгельму II о невозможности войны, его, как нашего Чаадаева, объявили сумасшедшим, насильно водворив на три месяца в клинику для душевнобольных. После войны он, подобно Франциску Ассизскому, отказывается от собственности, пишет философские труды и выступает с лекциями, создает монументальные фрески, где над новорожденным рисует советскую красную звезду (к тому времени художник обрел новую веру – веру в коммунизм, который он наивно считал воплощением христианских идей). С 1931 года Фогелер постоянно живет в Москве. Манера его письма совершенно меняется: картина «Первомайская демонстрация в первые годы советской власти» бесконечно далека от изящных виньеток модерна.
Уникальные, сохраненные учениками, впервые в России выставленные для обозрения доски с выполненными мелом схемами-рисунками Рудольфа Штейнера – это графические пояснения к лекциям, которых у основателя антропософии было более 5 тысяч. Доски Штейнера, читавшего лекции обо всем на свете в стремлении показать вездесущность духа, сегодня, после ста лет развития абстракционизма, рассматривают как произведения искусства. Когда Штайнер иллюстрировал диаграммами духовное начало человеческого скелета и при помощи графиков объяснял, почему люди любят розы, его слушатели легко добавляли к слову – образ, а к философской концепции – «свободный жест рисовальщика».
Возможно, значительнейший в послевоенной Европе художник – Иозеф Бойс, чьи инсталляции с салом и войлоком всемирно известны, в конце жизни говорил, что многим обязан книге Штайнера о пчелах. (Хотя в мифологии своей жизни Бойс называет точкой отсчета 1943 год, когда его самолет был сбит в Крыму и его, обожженного, выходили крымские татары с помощью тех самых, прославленных Бойсом, сала и войлока). Через анализ пчелиного роя Штайнер выходил на излюбленные им темы духовных посвящений и инициаций. Креативность Бойса – того же толка. Отсюда его страсть к пиктограммам в виде шаманских звериных символов – зайца и лося. Идеи Бойса о создании нового общества с помощью «социальной пластики» замыкают круг. Они так же красивы и так же утопичны, как мысли Фогелера, принявшего за чистую монету лозунги о свободе, равенстве и братстве.
