Мария Покровская
Разного рода эстетические нюансы оказались не в силах заткнуть режиссерские и актерские прорехи. Сцена из спектакля 'Анна Каренина'.
Фото Михаила Гутермана
В 2003 году слабые стороны спектакля можно было отнести на счет сложных обстоятельств, в которых выпускалась премьера. Уже было известно, что контракт с главрежем Житинкиным продлеваться не будет и, соответственно, это его последняя постановка на сцене Театра на Малой Бронной.
Спустя три года Житинкин представляет на суд зрителей ту же сценическую версию, в тех же декорациях и почти с тем же самым актерским составом. Вот только на роли Александра Вронского и его жены Вари введены Вячеслав Степченко и Маргарита Белкина, а в образе княгини Бетси предстала солистка Мариинского балета Анна Плисецкая, приходящаяся Майе Плисецкой племянницей. Приглашение ее на эту роль представляется в пресс-релизе как «особый эстетический нюанс» и «своего рода продолжение традиции», ведь именно эту роль сыграла Майя Плисецкая в фильме «Анна Каренина» (1967 г.). Увы, режиссерские прорехи (как и актерские) не заткнуть эстетическими нюансами.
Каренин–Вавилов, каждый выход которого премьерная публика встречала восторженными аплодисментами, при великолепно поставленной речи (голос – громкий, слышный в последних рядах!) и выверенных движениях, карикатурен. Как-то не слишком переживает он измену жены. Ненатурально, картонно. Вронский–Ефимов и вовсе губит всю историю на корню, потому что, глядя на него, не можешь понять, какая такая страсть, тем паче гибельная, могла в связи с ним обуять госпожу Каренину. Хотя актер сделал все, что было в его силах. Скорее проблема в неудачном подборе актеров. Только слепой не заметит, как неуютно чувствует себя в образе графини Лидии Ивановны заслуженная артистка России Альбина Матвеева, как она не может «обустроиться» в роли и в итоге играет фанатичную и суровую набожность неуверенно и почти робко, словно не понимает свою героиню или та ей несимпатична.
Одной лишь Крюковой кое-что удалось. Она весьма убедительно рисует клиническую картину прогрессирующей неврастении, жаль только, рамки сценической версии не позволили сделать образ более глубоким и дать объяснения ее поступков вне пристрастия Карениной к морфию и оттого пошатнувшейся нервной системы.
Впрочем, тема наркотиков в спектакле – не самая главная. Главная мысль, по Житинкину, это – тема судьбы или, если угодно, предопределенности. Об этом говорит уже то, что действие с самого начала разворачивается буквально на железнодорожном полотне (сценография – Андрей Шаров). Темные зеркала в грубых свинцовых рамах, свинцовые канделябры, заточенные в стеклянные коробы, которые рабочие сцены то разъединяют, то сводят в одно целое, передвигая по рельсам┘ Рельсы, разумеется, образуют круг.
Зацикленность. Замкнутость – на себе, на предмете страсти┘ Все ясно с первого взгляда. Об этом же говорит сопровождающий трехчасовое действие тревожный мотив (музыкальное оформление – Андрей Житинкин), в котором отчетливо слышен стук паровозных колес. К слову, о музыкальном сопровождении: автор спектакля, на наш взгляд, несколько прямолинейно и простодушно использует одну из самых известных композиций Жана-Мишеля Жарра, в которой явственно слышится тема глобального, «космического» одиночества человека и его беззащитности перед тем, что принято называть «фатумом». Так что возникает досадная несоразмерность между происходящим на сцене и подлинной драмой, сочиненной композитором. На фоне сильной музыки спектакль кажется еще проще, еще слабее.
