Андрей Парщиков
Широкий штрих Валерия Айзенберга.
В Москве за последние три месяца прошли три подряд выставки станковых графических работ небезызвестных современных художников. Выставка Мэрилина Мэнсона в галерее М&Ю Гельман, Павла Пепперштейна – в «Риджине» и Валерия Айзенберга в галерее Paperworks. Довольно редкий сейчас вид искусства был предъявлен российской столице.
Производство современного искусства принято связывать с новыми технологиями, сложным дизайном, «смешанными техниками». Понятие «инсталляция» не знает сейчас разве что дошкольник, а термины «видеоарт» и «перформанс» с начала 90-х прочно обосновались в молодежной культуре.
Классические виды станкового искусства, такие как живопись, скульптура и графика, мало у кого ассоциируются с современностью. И если живопись, которую несколько раз за XX век провозглашали умершей, все еще упорно восстает из пепла, скульптура – один из основных фетишей коллекционеров и максимально пластичный способ художественного высказывания, то вопрос с графикой куда более неоднозначен.
Тиражная графика осуществила свою «реанимацию» в пространстве американского поп-арта как наиболее адекватный материал подачи идей апологии и критики общества потребления. Энди Уорхолл, один из величайших художников этого направления, да и XX века в целом, прославился именно благодаря многочисленным повторяющимся холстам, похожим на раскрашенные от руки фотографии.
Таким образом, распространение тиражной графики в поп-арте можно считать пиком популярности этого вида искусства. Затем, как водится, последовал спад. Еще хуже дело обстояло с уникальной станковой графикой, все реже и реже встречавшейся на выставках современного искусства. Слишком камерные, неброские, максимально личные изображения с трудом могли интегрироваться во всенарастающий драйв актуальных практик. Это искусство еще и менее выгодно с точки зрения коммерции: и уникальная, и тиражная графика, естественно, значительно дешевле живописных полотен. Постепенно на Западе уникальная графика приобретала все новые формы: масштабные работы Луиз Буржуа, кропотливо зарисовывавшей огромные листы шариковой ручкой, или монументальная графика молодого, но довольно успешного Константина Лузера, рисующего двумя карандашами на стенах сложнейшие топографические схемы, или же ранние работы звезды британского искусства Дэймиана Херста, распылявшего кругами графит на листы (затем то же самое он проделывал с масляными красками).
В России ситуация обстояла совершенно иначе. Все нонконформистское искусство 60-х годов базировалось на уникальной станковой графике. Такие громкие имена, как Анатолий Зверев, Эдуард Гороховский и Дмитрий Плавинский, – все они так или иначе связаны прежде всего с камерными графическими листами и уже потом с живописными полотнами, составляющими сейчас самую дорогую часть русских торгов современного искусства крупнейших европейских и американских аукционных домов. Дальше – больше. Весь московский концептуализм, крупнейшее и, по сути, едва ли не единственное серьезное направление в современном искусстве 70–80-х годов, в своей основе также имел серьезную «графическую базу». Илья Кабаков, чета Елагина–Макаревич (ядро группы «Коллективные действия») и многие другие вышли из книжных иллюстраторов, что, естественно, буквально сказалось на их творчестве. Они начинали с производства иллюстрированных книжных альбомов, а затем четко прорабатывали основные принципы книжной иллюстрации в своем дальнейшем творчестве.
Сейчас в галерее Paperworks проходит выставка графики художника, принадлежащего к поколению тех же концептуалистов, но избравшего иную художественную стратегию. Валерий Айзенберг, основатель группы Escape, участвовавший с ней в позапрошлой Венецианской биеннале, представил серию работ Scary Creatures, часть его инсталляции «Живопись в кубе», когда художник сделал огромное количество рисунков в режиме нон-стоп. Работы выполнены гуашью, акварелью и акрилом на листах 59x42 см.
Герои рисунков – мифические и сказочные персонажи, в основном отсылающие нас к сказке Пушкина о Золотом петушке. Стиль работ напоминает нечто среднее между эсхатологической физиологией Фрэнсиса Бэкона и абстракциями лучистов. Экспрессионистский метод этих работ – наиболее популярный среди художников, для которых графика не является основным видом искусства. Акварели Айзенберга могут дать четкое представление о состоянии графики на московской художественной сцене. Недорогой и популярный продукт художника имеет немалый коммерческий потенциал. Немногие из нас могут позволить себе живопись Пикассо дома, а его графика во многих антикварных галереях Европы вполне по карману российскому среднему классу. Пожалуй, стоит расценивать станковую графику российских художников как приятный, но все же в основном «остаточный» продукт творческой деятельности.
