Ксения Уварова
Некоторые экспонаты в павильонах Биеннале имеют весьма отдаленное отношение
к архитектуре.
Фото с сайта www.labiennale.com
В Венеции на Архитектурной биеннале прошла церемония официального открытия российского павильона. Ливень, который как будто нарочно подгадал к началу, несколько снизил пафос и, вполне возможно, заставит теперь подумать о реставрационных работах.
Дождь отразился и на ходе церемонии, и на настроении многочисленных гостей: на несколько часов все, кто пришел, оказались заперты в камерном пространстве щусевского павильона. В конце концов выбираться на улицу пришлось, карабкаясь по деревянной инсталляции Николая Полисского, того самого, о котором недавно написал сам Владислав Сурков. Выход на строительные леса (именно этот «образ» является ключевым для инсталляции Полисского) был единственным безопасным, в другую сторону – на главную аллею сада – можно было выйти, шагая по стульям, переставляя их последовательно вперед и так прокладывая себе дорогу.
В какой-то момент дождь нашел себе дорогу и внутрь павильона, вода залила динамик, который потом упал со стены на пол, никого, слава богу, не задев, и речь министра культуры России Александра Авдеева сопровождалась сильным треском. Микрофон то выдавал невообразимый треск, то совершенно отключался.
Однако пора сказать о самой экспозиции. Российский павильон обошелся в этом году в 2 млн. евро, что, как говорят организаторы, можно назвать средней стоимостью для Архитектурной биеннале для таких вот национальных проектов. На первом этаже – выставка лэнд-арта Полисского, инсталляция которого, кстати, отвечает основной теме нынешней биеннале – «Архитектура вне здания». Если дома строить из бетона, кирпича или дерева, говорит он, все они разрушатся в свой срок, поскольку изначально – мертворожденные. Поэтому Полисский выращивает свои инсталляции прямо из земли, Эйфелеву башню, например, – из лозы, а Вавилонскую строит из сена...
На втором этаже посетители становятся свидетелями шахматной партии под названием «Турнир за Россию»: 34 архитектора, из которых половина – иностранцы, представляют проекты, которые вот-вот будут построены. Мысль в данном случае такова: русские и иностранцы сражаются сейчас на российском рынке за право строить будущую Россию. На шахматной доске, выкрашенной в красный и белый цвета, проекты размещены на тележках, и теоретически их можно двигать, а, значит, играть, но делать это организаторы не советуют, так как имеются хрупкие детали и еще до шаха или мата можно всё порушить. Единственный проект не на тележке – башня Нормана Фостера «Россия»: на тележку он не поместился и стоит в центре экспозиции, как бы вне игры.
Архитекторы, как стало известно нам, выбирали сами места для своих макетов. И, например, Заха Хадит выбрала для своей инсталляции место с самого краю, в углу. А Эрик ван Эгераат, который представил свой проект национальной библиотеки и банка Татарстана в Казани, не вставая с корточек. Он рассказывал о своем здании как о ребенке, с умилением и нежностью.
Норман Фостер 31 октября приедет в Венецию, чтобы представить свои российские проекты, среди которых, говорят, не будет дома-апельсина, который планируется возвести на месте ЦДХ. Зато этот проект (или намек на него) можно увидеть в итальянском павильоне: автор выставленной там экспозиции изображает некий дом-банан, якобы сочиненный Фостером, что можно считать протестом одновременно и против дома-апельсина в Москве и против уже построенного Фостером дома-огурца в Лондоне.
Венеция
