Нина Шалимова В Малом театре прошел очередной фестиваль «Островский в доме Островского», по традиции собравший спектакли провинциальных российских театров. Это - другой театр, не похожий на тот, который предлагают параллельные фестивали. Хуже ли он? Ответ на этот вопрос дашь не сразу, и уж точно он не будет однозначным: мол, да, непродвинутый, значит, он - хуже.
В нашей суетной, нервной и торопливой театральной жизни Малый театр занимает особую позицию: эпоху перемен он обживает и проживает обстоятельно, мудро, неспешно – не столько вопреки духу времени, сколько поверх него. Свою сознательную и принципиальную установку на художественный консерватизм он претворяет в жизнь последовательно и достойно. Его жизненный и сценический стиль – «простота без пестроты». Иных это радует и восхищает, иных – нервирует и раздражает, но даже высокомерная и гламурная «Золотая маска» не смогла пройти мимо его художественных откровений. Среди ценностей прошлого, упрямо хранимых Малым театром, надо назвать и традицию культурного просветительства. В русле этой традиции Малый театр настойчиво собирает воедино, склеивает, скрепляет распадающееся театральное пространство России, и с этой целью уже второе десятилетие проводит фестиваль «Островский в Доме Островского», прослаивая показы провинциальных постановок спектаклями своего репертуара.
Фестивальная политика Малого прозрачна и чиста, ибо она не предполагает выявления победителей, распределения мест и вручения призов. Важнее то, что на фестивале театральные часы столицы и провинции сверяются по Островскому: театральная современность поверяется классической традицией исполнения его пьес. Таков программный смысл этого фестиваля, таков и стиль его проведения, корреспондирующий с мировоззренческим стилем Малого театра. Это не значит, что фестивальная программа ориентируется лишь на классический «формат Малого», она отнюдь не чурается так называемой «активной режиссуры» по отношению к Островскому, но так уж получается, что прославленная сцена сама производит эстетический отбор: либо вбирает в себя родственный по духу спектакль, либо отторгает его как нечто чужеродное.
Нынешней осенью наиболее органично вписались в зал и сцену Малого театра спектакли ульяновских и белгородских артистов, в главных своих чертах корреспондирующие с «островским» репертуаром Малого. При разности режиссерских подходов, в них есть нечто общее: умение слышать живую жизнь, вбирать ее в себя, театрально преломлять и отдавать со сцены на радость зрителям. Высокий класс исполнения объясним, кроме всего прочего, еще и тем, что хорошие артисты оказались в хороших руках: режиссеры обоих спектаклей понимают Островского так, как его и надо понимать – по-человечески, и ставят его комедии так, как и надо ставить – талантливо.
«Правда – хорошо, а счастье лучше» в режиссуре Аркадия Каца (Ульяновск) покорила зал эмоциональной наполненностью. В спектакль вложено много сердца, души, чувства, и при этом эмоциональность исполнения не гасит игрового момента, его свежей и бодрой театральности. Женские работы одна лучше другой: волшебно органичная Ирина Янко (мамаша Зыбкина), изумительно человечная Зоя Самсонова (Мавра Тарасовна), безупречно точная Клара Шалько (нянька Филицата). Играя роль легендарного Силы Ерофеича Грознова, артист Борис Александров отказался от шаловливого лицедейского озорства и создал образ человека очень непростого, даже не слишком приятного – «ржаного», одним словом. Чувствуется, что его герой прожил трудную, исковерканную жизнь, его судьба искалечена солдатчиной, а душа скукожилась и помертвела с течением лет. Увидев его, «пшеничная» Мавра Тарасовна с тоской, испугом, нежностью, восхищением и любовью произносит знаменитое: «Варвар ты!..» – и с ней радостно соглашается весь зрительный зал: да, варвар, но какой замечательный! Сцена встречи постаревших любовников сыграна поистине шедеврально – и по содержательности, и по артистизму игры.
Органикой игрового решения подкупил и белгородский «Лес». Демонстрируя высший пилотаж в умении проникнуть в авторский замысел, Борис Морозов поставил комедию о том, как «весь лес лицедействует». Он разглядел, кто какие роли в жизни играет, вскрыл зернышко амплуа, заложенное Островским в каждый из образов, и предложил актерам жить на сцене в рамках заданного театрального амплуа. Получилось очень интересно: играя увлеченно, азартно, талантливо, артисты буквально купаются в ролях – особенно хороши В. Стариков (Несчастливцев) и И. Нарожный (Счастливцев), М. Русакова (Гурмыжская) и И. Ткачев (Буланов). Важно, что при этом они соблюдают и чувство меры, и сценический такт. Они не играют в поддавки со зрителем, не огрубляют заданный сценический рисунок и не дешевят свою игру, а это свидетельствует и об их уважении к своей профессии, и о большой человеческой культуре.
Обдумывая итоги фестиваля, я невольно вспомнила «Лес» в режиссуре Юрия Соломина, идущий на сцене Малого едва ли не десятый сезон. В нем есть один несказанно волнующий момент, означающий полное и безоговорочное оправдание театрального искусства. Когда трагик Несчастливцев (превосходная актерская работа Александра Ермакова) зовет бедную бесприданницу в актрисы и рисует перед ней картину жизни на сцене, в это самое мгновение действие замирает и будто останавливается: возникает патетичная и торжественная режиссерская пауза. Откуда-то издалека доносятся нежные музыкальные созвучия, медленно спускаются из-под колосников софиты и заливают сцену колдовской игрой светотени. Зачарованно вглядывается в эту картину Несчастливцев, а следом за ним и весь зрительный зал: проза жизни отступает и растворяется в узорном разноцветье, а ее место заступают – романтика, поэзия и правда драматической сцены. По мысли создателя спектакля, театр – единственное место на свете, где можно жить, а не прозябать, творить, а не наживать капиталы, любить, а не имитировать поддельные чувства. Это убеждение художественного руководителя Малого театра с исчерпывающе полнотой выражает внутренний смысл фестиваля «Островский в Доме Островского», ибо все спектакли фестивальной афиши играются артистами от имени театра и во имя театра.
