Марина Савченкова Недавно сыгранная в театре «Практика» премьера спектакля «Где-то и около» по пьесе одесситки Анны Яблонской еще раз показала, что, сыгранная в режиссерской простоте, новая русская драма остается читкой, конечно, более художественной, чем традиционные читки на «Любимовке» и «Новой драме», но театром так и не становится.
Объяснения нет тому, почему режиссеры круга Театра.doc и «Практики», берущиеся ставить новые пьесы, не придумывают какого-то режиссерского решения, не прописывают их в своих спектаклях. В результате часто невозможно сказать, о чем спектакль. Тому же самому режиссеру, возьмись он за классическую пьесу, и в голову не придет поставить пьесу в ее «естестве». Такого навыдумывает, что хоть святых выноси. Иногда, конечно, безыскусность входит в режиссерскую задачу, но совсем очевидных случаев все же не так много - можно вспомнить, например, давний «Сентябрь.doc» Михаила Угарова и Елены Греминой о бесланских событиях, когда актеры, сидящие на стульях перед зрителями, просто подавали реплики – отклики двух сторон, выписанные драматургами с интернет-форумов. Там этот «простой ход» был оправдан страстностью обсуждений и ужасом произошедшего.
Режиссер Дамир Салимзянов сначала поставил «Где-то и около» в Глазове в театре «Парафраз», а уже затем, с новыми актерами, в Москве. Те, кто видел глазовский вариант, отмечают прежде всего, что он был гораздо смешнее московского. Судя по всему, на спектаклях в Глазове в зале стоял гомерический хохот, потому что и московская публика смеялась много и от души. Кстати, здесь же, в «Практике», на недавнем показе документального фильма Виталия Манского «Девственность» возник вопрос, почему публика смеялась, когда вроде бы должно быть не смешно, а страшно. Один из тех, кому фильм не понравился, предположил, что смеются, потому что видят на экране нечто неправдоподобное, надуманное. Героинь Манского, конечно, можно назвать и неправдоподобными - в том смысле, что они шаржированы, а в чистом виде, без «толщинок» - долго искать не надо. Героев Анны Яблонской ни в каком виде ни в столице, ни в провинции не найдешь: они кажутся не типажами, не образами, а какими-то без плоти и крови собраниями странных биографических подробностей, привычек и мечтаний. Закройщица Надя верит в то, что если она в брачном объявлении укажет профессию «бухгалтер», то ей повезет, графоман Миша, мечтавший работать в газете бесплатных объявлений, а работающий в газете платных, разговаривает с портретом Достоевского, алкоголик Толик, которого с двумя детьми на руках ради какого-то «олигарха» бросила жена, теперь дает объявления в газету, чтобы найти мать для своих детей. Надя при этом сначала спит с Мишей, потом с Толиком и время от времени разговаривает с Лучом, который «снаружи, а я хочу, чтобы был внутри».
Дамир Салимзянов, как написано в программке, увидел в этой пьесе «образ российской провинции – одновременно обаятельной, смешной и трагической». Кириллу Болтаеву (Миша), Олегу Комарову (Толик) и Анне Галиновой (Надя) комическая сторона их чудаковатых персонажей удается хорошо. Но ни обаяния, ни трагизма – если он и был вложен автором и прочитан режиссером - актеры не передают, работая на комизм речи (Толик разговаривает матом), ситуаций (рыжая нескладная Надя приносит в газету объявление «сексуальная блондинка желает познакомиться», Миша читает отрывок своего неталантливого романа перед портретом Достоевского) – и только. Чтобы персонажи могли стать обаятельными и трагическими, они, очевидно, должны быть из плоти и крови – иначе какое к ним может быть сострадание? Спектакль же развивается по самой легкой, с первого раза считываемой линии – в сторону комизма. На обаяние и трагизм не работают ни декорации (фотопринты городских пейзажей), ни музыка. Намек на трагизм «повседневного существования» персонажей есть в словах Миши, когда он говорит, что после смерти люди, характеризуя его, произнесут два слова - «где-то» и «около». Но этот намек повисает в воздухе, ничем не подкрепленный, не становится для режиссера ни ключом к другим персонажам, ни ключом к пьесе.
При отсутствии такого ясного режиссерского решения (понимания) новую драму спасают актеры. От Татьяны Владимировой, которая в «Соколах» Валерия Печейкина, идущих в Театре.doc играет старшую Соколову - глаз не оторвать. Анна Галинова в «Где-то и около», не впадая в излишнюю характерность, чем иногда грешат ее партнеры, замечательно играет этакую сельскую дурочку, простодушную на грани глупости. Кстати: она, как было сказано, разговаривает с неким Лучом, которого бодрым голосом озвучивает Сергей Фишер. Но что или кто такой этот Луч? Внутренний голос? Видения? Режиссер это должен понимать (за ним следом поймет и зритель. Но, как говорится, не дает ответа. В общем, так и хочется сказать – хорошие актрисы у вас уже есть, дело за малым. Благо за примерами далеко ходить не нужно: в поставленной не так давно в этом же театре «Парикмахерше» Инга Оболдина в главной роли и режиссерское решение – счастливо встретились и вместе пришли к успеху.
