По писаному и – нет

На IV Всероссийском театральном фестивале «Старейшие театры России в Калуге» театры из 10 городов были свободны в выборе пьесы и, предпочитая не рисковать, обратились к русской и зарубежной классике.

То, что Московский Малый театр, по традиции открывавший фестиваль, был по стилю вполне предсказуем, понятно. Текст комедии «Не было ни гроша, да вдруг алтын» звучал «как по писаному». Слово Островского покоряло зал и не нуждалось в современной аранжировке, а «говорить» в этом театре по-прежнему умеют отменно┘ Впрочем, Малый театр все-таки некий Эверест, а театральная провинция живет по своим законам. Хотя на этот раз на фестивале послышались какие-то новые или «хорошо забытые старые» нотки. То ли метафоры отчасти надоели, то ли возникла усталость от «новизны» и так называемой «актуализации» текстов. Так или иначе, обнаружилось, что вновь пробудился в театрах интерес к пьесе, сюжету и характерам.

Конечно, для Александра Попова, художественного руководителя Тульского театра драмы все это не новость. Он русскую классику ставит каждый раз, словно перечитывая заново. И в этом смысле «Обыкновенная история» Гончарова показанная на фестивале была вполне «узнаваема». Режиссер и здесь услышал новые звуки в знакомом голосе автора.

Приятно удивили горьковские «Последние» в Тамбовском театре глубоким проникновением в дух и суть пьесы, ансамблем исполнения. Сложная и выразительная сценография В.Валериуса гармонировала с общим замыслом режиссера спектакля М.Тулпарова, внимательного «читателя» Горького, не желавшего «поправлять» автора там, где его социальные прогнозы не оправдались.

На этот раз даже Александр Плетнев –главный режиссер Калужского театра – гостеприимного хозяина фестиваля – дал себе отдохнуть от обычно весьма радикальных постановочных решений и прочитал толстовские «Плоды просвещения» с замечательным вниманием к тексту. Ему так интересны толстовские три мужика (у Толстого они без имен и под номерами: 1– й мужик (М. Пахоменко), 2-й (М.Кузнецов) и 3-й (В.Голоднов). Они и впрямь поразительно достоверны, готовые все понять и принять, являли пример терпения, с верой, что все можно решить добром и по совести. И нет ни доли иронии у современного режиссера. Потому-то и занимательна и смешна вся история с медиумическим сеансом.

Противоречиво на этом фоне выглядела гоголевская «Женитьба» поставленная в Саратовском театре драмы.

Особый превосходный исполнительский почерк актеров, чем и славилась издавна саратовская сцена, в спектакле не всегда узнавался и радовал, не очень координировал с интермедиями в масках, напоминавших лик автора пьесы, да к тому же сопровождавшихся разухабистыми частушками.

Борис Морозов в «Вишневом саде», поставленном в Белгородском театре драмы, привычно для себя вглядывается в текст, пытаясь подобрать ключ к одной из самых загадочных пьес. Спектакль идет в нынешних энергичных ритмах, лишен пауз и «зон настроения». В спектакле нет и намека на сад, на белую кипень цветущей вишни, что вызвало почти слезы у незнакомой соседки зрительницы: «Где же сад?» – шептала обиженная калужанка. Художник И.Сумбаташвили был неумолим. Лаконизм мастера достиг здесь своего апогея. Стены голы и сцена пуста, разве что «многоуважаемый шкаф», да и тот, кажется, оставлен, скрепя сердце. Но какой простор воздуха и света! Правда, в жертву принесены и домашний уют, и обаяние «гнезда», да порой кажется и люди чувствуют себя не совсем «дома» среди этих голых стен. Но превосходна тревога ожидания исхода торгов, когда мечется Раневская (М.Русакова), не находя себе места, и рвется последняя ниточка надежды у Вари (А.Васильева).

Обратившись к чеховским «Трем сестрам» в Ярославском театре имени Федора Волкова его главный режиссер С.Пускепалис видимо в процессе работы увлекся и в результате поставил какую-то другую пьесу до-чеховского времени, притом писателя–неудачника.

Если у Чехова о жене Вершинина упоминается мимоходом, то в спектакле она получает имя Клары Наумовны. Вершинин вдруг схватится за голову, замрет и сзади видением возникнет дева в ночной рубашке и с длинной косой┘ Мы схватимся за программку┘ Так и есть: «Клара Наумовна, жена Вершинина». – Позвольте, но ведь нет у Чехова Клары Наумовны? И стало быть перед нами что-то другое, а не «Три сестры»? Но тогда почему на программке черным по белому – «Чехов┘»? – А потому, что в России ее национальное достояние беззащитно. Попробовали бы подобным образом обойтись с пьесой Брехта.

Клара Наумовна произносит монологи Вершинина. И уже не ясно, то ли подполковник повторяет их за женой, то ли напротив, жена за подполковником┘ Клара Наумовна ворвется в дом Прозоровых, и Маша будет прятаться, накинув на голову нижнюю юбку, как в старом добром водевиле. А иначе выдрала бы бельма своей разлучнице эта сочинительница монологов.

Вершинин задирает подол Маше и у забора, в потемках ею овладевает (да,– нет, кой черт «овладевает» – «трахает» он Машу под забором). Но хороша и Маша, в ярости хватает бутылку, чтобы размозжить голову Наташе, и офицеры, знакомые с норовом полковой дамы, вовремя хватают ее за руки. И уже не поймешь, где Маша, а где Наташа.

Вершинин с Машей груб и в финале не знает как отделаться от назойливой подруги, когда та является в сад с огромным чемоданом, собираясь отправиться в путь вместе с подполковником и его батареей.

Не хочется вспоминать, что проделывает Наташа в костюме жокея под столом с женихом Андреем. Притом внутренняя жизнь героев пьесы намечена бегло, пунктиром, чеховский текст чаще всего «проговаривается» скороговоркой, точно хотят от него отделаться.

У волковского театра сегодня большие планы и большие амбиции – что, разумеется, очень хорошо. Но почему именно волковцам, которым «всем мы обязаны», надо быть «на ноздрю впереди прогресса»?

«Слугу двух господ» Гольдони в Костромском театре им. А Н Островского принимали великолепно. Играли комедию, как и следовало, простодушно, помня о ее родословной -комедии дель арте, с ее легкостью, подлинно комедийным азартом.

Суровая красота мизансцен, монументальность в движении сюжета, неожиданность и точность метафор режиссера Л.Зайкаускаса, выводили «Короля лира» во Владимирском театре в формат Большого стиля. Но прежде всего, благодаря большой удаче Николая Горохова в роли Лира, который был великолепен не только в первых сценах «раздела имущества», которые, как правило, почти всегда удаются, но и в сцене бури, когда этого самовлюбленного и вздорного властелина посещает горькое человеческое прозрение┘И, ни в чем не уступая старшим, превосходно выглядела талантливая молодежь – воспитанники театра: А.Лузгина (Регана), Н. Демидова (Шут и Корделия),В. Кузнецов (Эдмунд).

Конечно, 10 спектаклей в Калуге (правда до того еще 11 во Владимире на фестивале «У Золотых ворот») не дают оснований говорить «за всю Россию», но ведь речь шла лишь о первых приметах перемены декораций. И в какую сторону в скором будущем определится мейнстрим покажет только время.