Нина Шалимова Фестиваль чеховских постановок «Мелиховская весна» – один из старейших в России. Традиционное время его проведения – майские дни и вече-ра, а место – скромная усадьба Антона Павловича Чехова. Именно здесь, на веранде чеховского дома, 30 лет назад Липецкий драматический театр впер-вые сыграл «Чайку» и тем положил начало длительному театральному марафону, у истоков которого стояли главный режиссер театра Владимир Пахомов и директор музея Юрий Авдеев.
Столь солидную дату нельзя было оставить без внимания, и сотрудники музея в честь юбилея создали оригинальную экспозицию в Театрально-выставочном зале усадьбы. Первый день фестиваля завершился своеобразным «дежавю»: как и 30 лет назад, на той же веранде главного дома липецкие артисты снова сыграли «Чайку». Правда, с другим режиссером (Сергей Боб-ровский) и другими артистами (среди них нельзя не отметить Максима Дмитроченкова, отлично сыгравшего Тригорина). Ольга Пахомова, некогда дебютировавшая в роли Нины Заречной, войдя в пору творческой зрелости, на сей раз выступила в роли Аркадиной.
Целую неделю зрители съезжались из окрестных городков и деревень на ежевечерние представления чеховских пьес. Они не страшились укусов комаров, как-то особенно зверевших на закате, и даже забывали про них, наслаждаясь новыми театральными впечатлениями. Они смотрели «Вишневый сад» в исполнении артистов Белгородского драматического театра и заново переживали перипетии его продажи. Они ревниво воспринимали «Чайку» Центрального академического театра Российской армии, сравнивая игру московских артистов с липецкими, которых привыкли считать «своими». Они заново открывали для себя «Дядю Ваню», проникновенно поставленного Мариной Оленевой и с особой душевной тонкостью сыгранного пермскими артистами (особо стоит отметить талантливую Наталью Максимовских в ро-ли Сони).
Иногда погожий и жаркий май преподносил сюрпризы: небо затягива-лось облаками, лил затяжной, обложной, сыпучий дождь, но зрители сидели и терпеливо мокли под раскрытыми зонтами, зная, что «спектакль состоится при любой погоде». Именно в таких погодных («походных»!) условиях был сыгран спектакль Театра Музыки и Поэзии под руководством Елены Камбу-ровой «Снился мне сад…». Как ни странно, «полевые условия» не только не испортили дело, но добавили новые нюансы постановке Ольги Анохиной. Исчез возможный привкус «интеллигентского салона». Не осталось места для специфично «романсной» расслабленности. Актеры играли внутренне сосредоточенно, подобранно, мужественно и, что особенно важно, с хорошей долей юмора. Как всегда, впечатлила сама Камбурова.
Симпатичный юмор, наивный комизм, душевная бодрость и особая театральная радость – отличительные черты специальной программы, предна-значенной для детской и подростковой аудитории. Чеховская «Каштанка» была представлена в двух сценических версиях. «Сон Каштанки» артистам «Чеховской студии» (Мелихово) не задался, а моноспектакль Натальи Пота-повой, артистки Московского драматического театра им. М.Н. Ермоловой, был сыгран с должной мерой душевного участия и такта. Грамотную, чисто и добротно сделанную постановку «Человека в футляре» показал Таганрогский театр им. А.П. Чехова (режиссер Татьяна Воронина). Очаровала «Детвора» в исполнении артистов Северного драматического театра им. М.А. Ульянова (город Тара). Режиссер Константин Рехтин выстроил особый сценический сюжет на основе чеховских рассказов для детей. Молодые артисты с боль-шой энергией и немалым обаянием показали, как папаша ищет подходы к напроказившему сыну, что дети делают, оставшись одни дома, как они стре-мятся вырваться из дома и, наконец, как складывается их жизнь вне дома. Это очень стильный спектакль – и по остроумной сценографии, и по дизайну костюмов (художник-постановщик – Ольга Воронина). Он еще нуждается в доработке (особенно в последней части), но даже недостатки, связанные с ак-терской неопытностью, не могут затмить его положительных качеств.
Фестивальная афиша изобиловала водевилями: целых три «Медведя», а в придачу к ним три «Предложения» и один «Юбилей».
Немало удовольствия зрителям доставили артисты Государственного русского драматического театра драмы из Абхазии (Сухум) своим спектаклем «В конце женю…». Ироническое сплетение легкомысленного опереточ-ного галопа с мелодией маленьких лебедей из балета Чайковского сразу на-строило на нужный лад. Остроумно объединены два хрестоматийных водевильных сюжета. В первом действии («Медведь» в режиссуре Д. Жордания) отставной поручик-артиллерист становится мужем вдовушки Поповой. За время антракта (по мысли создателей спектакля, продлившегося около чет-верти века) он становится вдовцом и «взрослой дочери отцом». Во втором действии («Предложение» в режиссуре Н. Балаевой) он уже озабочен про-блемой ее замужества. Артисты играли не всегда умело, но зато бравурно. Восхитил артист Джамбул Жордания в роли Ломова – и богатейшими дан-ными, и непомерным комедийным шармом, и подлинным артистизмом.
Сергей Арцыбашев водевили объединил не сюжетно, а композиционно: украсил сценическую постройку ироничным хоровым исполнением песен-ных номеров и «разрезал» ее отдельные части собственноручным трагикоми-ческим исполнением монолога «О вреде табака». Получилось солидно и вполне презентабельно, тем более, что артисты Театра на Покровке поют также хорошо, как играют. Особенно хорош Александр Борисов в роли по-мещика Смирнова.
Неожиданно нежно прозвучал «Медведь» в исполнении испанских артистов (Мадрид). Руководитель театра Teatro de Camara Cheiov Анхель Гутьеррес умно выстроил историю освобождения двух симпатичных людей от надуманных ролей и масок. В трактовке режиссера лукавую вдовушку Попову (Елена Никанорова-Петрова) и пылкого помещика Смирнова (Герман Эстебас) сближает и, в конечном счете, объединяет наивное простодушие игры (своего рода «театр для себя»). Внутренне чистые, милые, искренние, они будут счастливы вместе. Тому свидетельство – и бодрая полковая музыка, и зовущее ржание пасущихся неподалеку лошадок, и радостное финальное оживление Луки (Юрий Голышев).
Лучшими спектаклями фестиваля единодушно признаны полярные создания болгар (Театр 199, София) и украинцев (Национальный драматиче-ский театр имени Марии Заньковецкой, Львов). Болгары следуют игровой стихии вахтанговского толка, украинцы исповедуют сценический психоло-гизм. Болгары выбирают шаловливое «Предложение» и играют его под на-званием «Вечерен акт». Украинцы погружаются в таинственно мерцающие «Огни» и оставляют авторское название.
Болгарский спектакль изящен и остроумен (режиссер Сани Санински). Его самодовлеющая театральность празднична и истинно весела. Наслаждение – следить за сценическими метаморфозами. Лица артистов появляются в пустых рамах: портреты готовы. Ну что еще можно извлечь из двух пустых рамок? Оказывается, очень многое. Их «перелистывают», как амбарную кни-гу и разглядывают, как карту. На них ездят, как на мотоциклетке, и летают, как на первобытном фанерном аэроплане. На них вышивают, как на пяльцах, и в них прячутся, как в погреб… А еще из них раскидывают корм курам, в них стирают белье, а потом выплескивают мыльную воду. Ту же самую рамку превращают в воображаемый подойник, и присевшая актриса с умори-тельной деловитостью доит воображаемую корову. Впрочем, здесь все вооб-ражаемое – куры и коровы, аэропланы и портреты. Все это делается с таким азартом, артистизмом и ловкостью, что зрителям остается только восхищаться безупречной точностью актерских красок, оценок, приспособлений. Неподдельны в этой забавной театральной фантасмагории только страсти. Перебранка между потенциальными супругами начинается, как игра в пинг-понг (Ах, как легко летят реплики, с какой стремительной подачей!), наполняется бурным митинговым пафосом и, наконец, превращается в войну со своей стратегией, засадами и атаками. А между тем за окном (еще одна пустая рама) летний пейзаж спелой ржи сменяется осенним (льет дождь), а потом и зимним (падает снег).
Украинский спектакль грациозен, аскетичен и традиционно серьезен (режиссер Алла Бабенко). На сцене несколько венских стульев с клочьями сена под каждым из них – вот и вся обстановка. Где-то далеко-далеко, высоковысоко звучат православные песнопения – вот и все музыкальное оформление. Но какая глубина и точность в обрисовке внутренней жизни персонажей! Ни единой приблизительной или, тем более, фальшивой ноты: фальшь изгнана еще на стадии знакомства с ролью. Сыгранная артистами история проста и солона, как слеза: Она (Александра Люта) пожаловалась ему на грубость жизни, а Он (Тарас Жирко) воспользовался этим моментом для мимо-летного адюльтера. В Ее репликах много, очень много сплелось: возмущение и недоумение, досада и насмешка, обида и горечь. А в Его самооправданиях слышится голос уязвленной гордости, нестерпимого стыда, воспаленной со-вести. Есть здесь и Третий персонаж, которого играет блистательный Юрий Чеков. Он яростно и гневно нападает на этого интеллигента средней руки, в злую минуту не пощадившего Ее нежности, слабости, женственности. Он не судья, не представитель Автора и даже не случайный свидетель. Он всего-навсего обманутый муж, что становится предельно ясно в финале.
Перед нами тот самый сценический аналитизм, которые мы крайне ред-ко видим в современном театре, но который продолжаем высоко ценить и жаждать его, как глотка ключевой воды в жаркий день. За эти мгновения настоящего театрального счастья мы и любим «Мелиховскую весну», и про-должаем надеяться, что источник этот не иссякнет.
