Дарья Курдюкова.
Для кого-то предметы экспозиции – повод для ностальгии.
Фото автора
У экспозиции с таким названием имеется еще подзаголовок «История русской вывески» и 300 образцов того, что под этой самой вывеской разумели в конце XIX – XX веках. Рекламные плакаты, цеховые знамена, фотографии… Показ в складчину готовили московские и петербургские музеи, галереи и коллекционеры, но больше всех вложился Государственный музей истории Санкт-Петербурга.
Если классический натюрморт – воплощенное изобилие, то вывеска – предвкушение счастья. Обещанное блаженство в сжатом виде, и не так важно, что оно еще может не случиться. Если бы речь шла о высоком искусстве, то вспомнилось бы «я» в предлагаемых обстоятельствах, «магическое творческое «если бы». Впрочем, вдохновенье не продается, поэтому театральных афиш тут нет.
Вывеска – жанр каталожный, направляющий в будущее запрос на положительные эмоции, а вы вроде как стоите у лавки желаний (в Новом Манеже и смотрители нынче ходят в халатах и чепцах продавцов и со знаками вроде «Отличник советской торговли»). Поэтому и рассуждения о показе можно было бы ограничить перечнем представленного. Рижский бальзам завода «Юлий Цезарь», девушка в «Парфюмерии товарищества Брокар и Ко» – васнецовская Аленушка, помноженная на красавиц Альфонса Мухи. Рекламный плакат Родченко и Маяковского для Резинотреста, где героиня в косынке показывает ступню калоши с серпом и молотом, приговаривая: «Дождик дождь впустую льешь/ Я не выйду без галош./ С помощью Резинотреста мне везде сухое место», таблички «Дача продается» и «Акушерка», фотографии «засиженных» вывесками домов и даже кассовые аппараты всех мастей. А рефреном, конечно, пирамиды сарделек и колбас, хлеба и фруктов. Как в «Тбилисских базарах» Вознесенского: «Фонтаны форели,/ цветастая грубость!.. Базары – пожары/… В них отблески масел/ и вин золотых./ Да здравствует мастер,/ что выпишет их!» И так вплоть до начала 1980-х, превративших плакаты и вывески в сухой знак наподобие «Ремонт Обмен [«ча» время не пощадило] сов» – да это же для нас, сегодняшних, заплутавших спросонья в природном и отмененном летне-зимнем времени!
«Все на продажу!» – еще и про колебания рекламного жанра. Шаг влево – получаем висящий, как восклицательный знак над головой, гигантский сапог или разлапистый золоченый крендель. Шаг вправо – идем к высокому штилю, где сначала Пиросмани, потом и бубнововалетцы, и Александр Шевченко, и эскизы Натана Альтмана. Одновременно это и про жизнь образа, смысл которого так легко переворачивает время. Начало прошлого столетия: «Кнейппский солодовый кофе Катрейнера» с миловидной барышней (отечественный вариант «Шоколадницы» Жан-Этьена Лиотара), рядом – «Завод земледельческих машин и орудий «Р. и Т.Эльворти», где труженица в народном костюме указует перстом на поля так, как 20 лет спустя уже на смотрящего будет указывать красноармеец с плаката «Ты записался добровольцем?», а 40 лет спустя – «Родина-мать». И сверкающий улыбкой и пенсне гедонист с плаката «Я ем консервы товарищества «Иосиф С.Кефели» обернется потом карикатурным образом буржуя. Хотя на выставке параллели эти не прослежены, но их несложно себе представить.
А вот что тут видно, так это как формализуется в советское время культура еды. В начале XX века – вот на витрине – халва и прочие сласти упаковывались в красивые, не удобные для простого захватить-с-собой большие коробки, потому что в эти коробки закладывалось и ощущение праздника. Позже вывески стали простой информацией. Не новая мысль, но тут вспоминаешь ее по новой – от нас сегодняшних с возрождающейся манией (где-то уже, конечно, и перебарщивающей) к красивой упаковке, ближе к той эпохе, чем к ее непосредственному соседу СССР.
О советский отрезок все и спотыкается. Первые шаги выставка делает бодро и бойко, играючи показывая, что и в коммерции можно все-таки найти… частицу искусства. Но дойдя до второй половины XX века, замедляется, внимание ее становится неравномерным и рассеянным. Потому что если есть фотографии уличных вывесок классика Игоря Пальмина, и сами эти аскетично-строгие образцы жанра есть, то ждешь и другой полюс с соц-артовским сарказмом, излившимся в банке икры у Александра Косолапова. Его заявили, да почему-то потом решили отказаться. Но… привлекли свежие, 2011 года снимки советских кинотеатров Леонида Кленина. Что они добавляют к рекламным вывескам потребительского парадиза, где предвкушение было волнительнее обладания?
Выставки, пробуждающие рефлекс «собаки Павлова»
Натюрморт. Метаморфозы. Диалог классики и современности. ГТГ на Крымском Валу, до 24 февраля.
Всё на продажу! История русской вывески. Новый Манеж, до 17 марта.
