Анна Галайда
Фото Елены Леховой предоставлено пресс-службой театра
Екатеринбургский театр оперы и балета, в последние годы ставший хедлайнером российской музыкально-театр
- Идея поставить «Золушку» возникла у вас в связи юбилейным годом Сергея Прокофьева?
- Это был театральный заказ. Конечно, у меня есть определенные мечты. Но я рабочий человек, и фортуна никогда не давала мне возможность выбирать названия постановок. «Золушка» – вообще опасное название: этот балет имеет огромное количество версий, от классических и неоклассических до супер-современны
- Вы начали с того, что написали собственное либретто?
- Первое, что я сделала, – насобирала и закачала из интернета огромное количество «Золушек», – всех, какие только смогла найти. А потом поставила себе задачу: не повториться. Это достаточно сложно, но, как мне кажется, это удалось. В моем спектакле пуанты – кодовое слово, премет, с которым девушки приходят на бал. Меня всегда раздражало, что речь идет о туфельке, именно о туфельке, а потом на сцене Золушка примеряла пуанты. Я нашла этому оправданием: у меня пуанты – условие приглашение девушек на бал. То есть туда могут попасть только те, кто умеет танцевать в них.
Еще одной сложностью для меня был дивертисмент времен года в конце первого акта. Я долго не могла оправдать для себя ряд этих вариаций, их возникновение не встраивалось в цепочку развития действия. Я решила рассуждать логически. Что такое времена года – весна, лето, осень, зима? Это рождение, бурный расцвет, увядание и старение, уход в никуда – и снова возрождение. Цикл жизни. И что такое время, тема которого проходит через весь балет? Так у меня появился персонаж Время, которому я отдала музыку времен года и тему часов. Как мы все развиваемся? Мы рождаемся и входим в детство, потом взрослеем, переживая Юность, позже наступает наш романтический Расцвет, когда кажется, что все хорошо и прекрасно, со временем приходит Зрелость, с ней какие-то сомнения, почему жизнь сложилась именно так, а потом – Старость. Старости я не стала давать вариацию: мне кажется, никаких сольных кусков у нее не может быть – старость для меня начало, объединяющее всех, это умиротворение, которое должно лечь на всю семью.
- Каким образом у вас собралась постановочная команда?
- Когда директор театра Андрей Геннадьевич Шишкин дал задание поставить «Золушку», с названием он назначил и музыкального руководителя постановки – Михаила Грановского. Михаил Григорьевич дотошно отнесся к работе, для всех решений мы искали доказательную базу вместе с ним.
А Слава Окунев существует в моей жизни очень давно. Мы знакомы еще с тех пор, когда он молодым художником приезжал ставить спектакли в Самару, а я еще вовсю там танцевала. Я видела его работы и восхищалась ими. Поэтому потом, когда я начала ставить и у меня появилась возможность выбирать художника, я все время называла его фамилию – очень хотела с ним работать. И участвовала как хореограф в постановках опер, которые Слава делал с Юрием Александровым. Но как постановщик балетов я работала обычно в таких театрах, где системы долгосрочных обязательств не существовало. Мы договаривались о сотрудничестве, а через полгода в театре дата премьеры менялась. А Окунев очень востребованный художник, он в таком режиме существовать не мог. Так со Славой мы когда-то начали вместе разрабатывать тему «Дамы с собачкой», но выпускала спектакль я уже вместе с Теймуразом Мурванидзе. Но в Екатеринбурге Андрею Геннадьевичу удалось запустить театральную машину, и сотрудничество с профессионалами такого уровня стало возможно, мечта моей юности наконец осуществилась. С собой на постановку Окунев привез свою команду – художника по свету Ирину Вторникову и художника по видеоматериалам Викторию Злотникову. И, надо сказать, с такой профессиональной командой мне раньше сотрудничать не приходилось.
- Еще несколько лет назад в российском масштабе о екатеринбургском балете никто не знал, а сейчас труппа получила несколько «Золотых масок» за балеты Вячеслава Самодурова, первой в России исполнила балеты Ханса ван Манена и Пола Лайтфута и Соль Леон. На ваш взгляд, насколько хорошо артисты воспринимают разнообразие стилей, с которыми им приходится сталкиваться?
- Хорошо, с желанием познать новое. Первый период преобразований был как раз со мной. Труппа здесь была малая, активно танцующие люди уходили, молодежи не было. Я за два года увеличила труппу на треть. Игорь Булыцын, Саша Меркушев, которые сейчас активно растут в новом репертуаре, пришли как раз тогда. В то же время начала вызревать мысль о том, что городу необходимо собственное хореографическое училище, которое могло бы решать проблему кадров.
Я считаю, что приглашение Славы Самодурова как эпатажной фигуры на должность художественного руководителя балета было правильным решением. Для перехода на новый уровень нужен особый колокольчик, чтобы делать шаги, которые никто не ждет. И которые заставят оглянуться, присмотреться, обратить внимание. Слава – человек, которому «нет» не говорят. У него огромное количество идей, поэтому его появление творчески встряхнуло труппу. Раньше были такие люди, как тот же Игорь Булыцын и Лена Воробьева, которые сами шли на участие в Dance-платформе, потому что по природе своей могут поймать новую пластику, и остальные, кого это вводило в ступор. Самодуров научил не пугаться разной хореографии. Сейчас уже труппа ощущает себя в ней комфортно. Но возникает другая проблема. Репертуарная политика в нашем театре очень суровая: по средам, пятницам и воскресеньям выдай и подай балет. Репертуар у нас разнообразный, и вслед за «Щелкунчиком» может идти Step Lightly Леон-Лайтфута, в этих балетах работают разные мышечные группы, переключаться артистам с классики на современную хореографию сложно, и все это чревато травмами.
- Для всех театров, базирующихся вне Москвы и Петербурга, сегодня очень остро стоит проблема кадров. Как вы ее решаете?
- Я занимаюсь набором (до Екатеринбурга я была главным балетмейстером в Самаре) с 2000 года. Езжу по хореографическим колледжам, приглашаю детей. И теперь я уже знаю, как сформулировать наши предложения коротко: если вы хотите разнообразного репертуара, много работы, до усталости и пота, – это к нам; если хотите вольно себя чувствовать, побольше выходных, – я вам назову другие театры, куда надо поехать. Я перестала заниматься заманухой. У нас действительно танцуют все, и труппа работает по западному варианту – тебя могут достать из кордебалета и поставить на сольную партию. В процессе постановки «Золушки» так объективно сложилась ситуация, что у меня вылетело несколько солисток. Татьяна Мевх, которую я поставила на партию Феи во втором составе, у нас до этого крупных партий не танцевала, она и в кордебалете не на первом плане была. Она совершенно не похожа на Диану Еремееву из первого состава, в расчете на которую я ставила. Но у Татьяны хорошие внешние данные, она очень старается освоить хореографию. И для нее это, возможно, шаг в светлое будущее.
