Учитель в школе современной пьесы. К 70-летию Иосифа Райхельгауза

Фото из официальной группы театра "Школа современной пьесы" во "ВКонтакте"

Иосифа Райхельгауза, как и его соратников по режиссерской профессии, можно, наверное, по примеру их ровесников-драматургов, причислить к поколению «новой волны». Как Ремез, как Петрушевская, Злотников, Арро они искали новую правду и – в искусстве эти понятия идут рука об руку, одно без другого никак – новую форму для этой новой правды.

Их первые спектакли запрещали, следующие - не замечали, потом они – почти все – обзавелись театрами, а некоторые – уже их лишились и даже попытались повторить судьбу старших товарищей, сказав «прощай» России… Увы, из этого ничего толкового что-то не выходит. Но сегодня не о них, а о Райхельгаузе, которому исполняется семьдесят, во что так трудно поверить, потому что он – такой мощный, вулканоподобный, родившийся и выросший в Одессе… Одесский житель, но не Ильф, не Петров, не испуганный интеллигент в очочках, нет, он, скорее, как Мендель Крик, - я помню, как однажды, чем-то расстроенный, он ударил кулаком в стену и кулак внятно вошел в старый кирпич.

Начало его театральной судьбы – это легендарное театральное содружество, возможно, последнее в своей красоте редкого бескорыстия: они пришли в Драматический театр имени Станиславского, ведомые учителем Андреем Алексеевичем Поповым, трое – Васильев, Морозов, Райхельгауз. И принялись за работу, каждый – за свою, но одновременно – готовые прийти друг другу на помощь. Морозов успел поставить, Васильев в итоге выпустил всё, что захотел, и только Райхельгаузу один спектакль – «Автопортрет» Ремеза дали сыграть, но просуществовал он недолго, второй – «Взрослую дочь молодого человека» выпустить ему не дали, - репетировал он, а премьеру выпускал уже Васильев.

Они не пропали поодиночке, но каждый дальше пошел своим путем, для Райхельгауза это было счастливое продолжение биографии в театре «Современник», где он ставил Константина Симонова – «Из записок Лопатина» и еще один очень важный для тогдашнего «Современника» спектакль по Шукшину «А поутру они проснулись».

А потом он открыл свой театр – «Школу современной пьесы». И этот театр на многие годы – до сих пор - составил и составляет счастье не только Райхельгауза, но и многих замечательных и великих артистов – Альберта Филозова, Любови Полищук, Алексея Петренко, Михаила Глузского, Марии Мироновой, Татьяны Васильевой, Льва Дурова, Владимира Качана… Одно перечисление может (и этот мотив не раз возникал в связи со «Школой…» Райхельгауза) навести на мысли об антрепризе. Райхельгауз всегда такие разговоры пресекал, утверждая, что – нет, что они – самый что ни на есть репертуарный театр, хотя… Что такое антреприза? Если Лев Дуров, даже когда он руководил Театром на Малой Бронной, свои лучшие и заветные, главные роли – Льва Толстого, например, - или Санчо Пансу сыграл здесь, на Трубной, в «Школе современной пьесы». То же можно сказать и о других.

Райхельгауз – из тех, кто не боялся быть смешным, распущенным и играть словами (именно играть, здесь пора уж было отрешиться от невольной цитаты). Когда в конце 80-х публика из театра потянулась в разные стороны, он придумал это безмятежное удовольствие для трех великих актеров, удовольствие под названием опера и балет для драматических артистов по «Предложению» Чехова – «А чой-то ты во фраке?». Гимн профессии и гимн чистому театру. И публика потянулась обратно. Не отдавая предпочтение отдельно «новой драме», а отдельно – старой, той самой «новой волне» - Злотникову и Петрушевской, он последовательно пробует театральные возможности новой драматургии. В конце концов. Гришковец не своим голосом сумел по-настоящему выговориться именно у Райхельгауза в «Записках русского путешественника», устами Стеклова, Бочкарева, Филозова, потом были «Город», «Дом» и так далее, новые свои пьесы Гришковец несет сюда не по привычке, это факт.

У Райхельгауза есть несколько очень важных черт, отличающих от многих других, может, ото всех. Одно – это абсолютная его убежденность в том, что театр не начинается и заканчивается спектаклем, поэтому, например, ему так важны разные клубные вечера, вроде чтения стихов, в чем в разные годы принимали участие… да все принимали участие, все великие режиссеры, большие артисты, поэты… Все, кто мог, - так, наверное, правильно будет сказать, чтобы не обидеть тех великих и больших, кто по тем или иным причинам не смог здесь выступить. Вечера Окуджавы – просто вечера, когда Булат Шалвович сам пел здесь свои песенки и шумные, грандиозные марафоны и юбилеи. И при жизни, и после… Вечера Камбуровой, Никитина, Качана… На сцене «Школы современной пьесы» первые свои спектакли играл «Квартет И» - Райхельгауз ревнив, как любой режиссер, но одновременно – широк и бескорыстен, что в театральном мире – редкие качества.

Еще одна черта его характера, режиссерской натуры – неизменная убежденность в том, что «нужны новые формы», в этом отношении Райхельгауз – самый настоящий Треплев. Хотя, когда ставил свою «Чайку», замечательный и, думается, сильно недооцененный спектакль, пьесу «Люди, львы, орлы и куропатки…» доверил ставить молодому режиссеру, приглашенному на роль потрясателя основ. Хотя мог бы, нет сомнений, и сам!