Наталия Звенигородская
У Нижинского – «сексуальное пробуждение», у Дягилева – «предчувствие славы». Сцена из балета Гекке.
Фото со страницы фестиваля в Facebook
Нынешний год в истории фестиваля пятый. Нетерпеливые организаторы называют его юбилейным. Основания для гордости есть. Культурная экспансия Дианы Вишневой распространилась на обе столицы – по четыре фестивальных дня в Москве и в Петербурге. Начинает захватывать регионы: сотрудничество с Пермским театром оперы и балета, образовательная акция в Норильске, в результате которой лучшие ученики хореографических школ пройдут стажировку в питерской студии Дианы Вишневой. И интернет-пространство – появился первый онлайн-курс о современном танце на платформе Arzamas.
Рядом с танцевальными гала и полномасштабным балетом «Нижинский» развернулась «Параллельная программа» – обширная киноафиша, мастер-классы представителей разнообразных техник современной хореографии, Лаборатория танцевальной критики, воркшоп «Театральная фотография», лекции обозревателей ведущих мировых изданий, проект «Разговор с хореографом» (в этом году в контексте был Алексей Ратманский). Стартовавшую в этом году масштабную образовательную программу для хореографов России начали с высокой ноты – воркшопа по методике культового хореографа Уэйна Макгрегора: участники получили шанс выиграть грант на создание собственной постановки и стажировку в лондонской Studio Wayne McGregor.
Одним из ключевых событий называют вечер молодых хореографов Context Lab. Предваряя выступления финалистов на сцене «Гоголь-центра», Диана Вишнева поблагодарила Кирилла Серебренникова за помощь и сотрудничество и выразила надежду на скорейшее разрешение всех его проблем.
В финал конкурса вышли четверо россиян – Юлия Коробейникова (Красноярск), Андрей Короленко (Новосибирск), Полина Митряшина (Санкт-Петербург), Мария Заплечная (Москва), а также Ольга Лабовкина из Минска, которую в результате и объявили победительницей. Но если, как утверждают организаторы, то, что нам довелось увидеть, – лучшее из 120 (по другим данным, 150) поданных на конкурс заявок, возникает вопрос: не предложить ли в следующем году фестивалю запустить параллельно вечерним показам, кинопрограмме, мастер-классам и лекциям прогон роликов всех заявителей? Может быть, совместными усилиями найдем хоть один истинный талант.
Кому не откажешь в таланте и мудрости, так это маркетологам фестиваля. До последнего держали интригу, в афишах и пресс-релизах анонсировали выступления самой Вишневой. Что греха таить, ряды российских поклонников современного танца, конечно, растут, в том числе и благодаря этому фестивалю, но многие и сюда все еще приходят «на Диану». Однако в юбилейном году танцевать арт-директор «Контекста» не вышла. Доктора запретили. Прима-балерина ждет ребенка.
В остальном же зрителю предложили широкий выбор – от неоклассики до мюзик-холла, от модернизированного фрейлехса в постановке Барака Маршала для американской компании Bodytraffic до неподражаемой в свои пятьдесят четыре знаменитой итальянки Алессандры Ферри, от Уэйна Макгрегора, визуализировавшего в балете FAR и десятиминутке «Свидетель» формулу красоты XXI века, до трех лихих парнишек из штутгартской компании Gauthier Dance, умело демонстрирующих мускулы и прочие прелести, едва прикрытые телесного цвета бандажами.
Яблоку негде было упасть в Театре имени Моссовета на представлении нового балета хорошо известного москвичам немецкого хореографа Марко Гёкке «Нижинский». Предваряемое претенциозно многозначительным либретто действо ничего не расскажет непросвещенному зрителю (а именно на такую западную публику, по уверению главы Gauthier Dance Эрика Готье, рассчитан спектакль) ни о жизни, ни о творчестве, ни о трагедии гениального безумца. В течение полутора часов полоумный Нижинский, похожий на карикатурного Гитлера Дягилев, матка (так называют мать танцовщика), жена Нижинского Ромола, а также Терпсихора и Нечто топчутся по сцене в одинаковых судорожных подергиваниях. У Нижинского оно, надо полагать, изображает психологическую ломку и «сексуальное пробуждение», у Дягилева – «предчувствие славы», которое «пробуждает и жадность», у матки с Ромолой – один Гёкке знает что. А Нечто – понятно, предмет темный, исследованию не подлежит. В общем, Нижинский остается Нижинским, Гёкке остается Гёкке. Каждому – свое.
Неожиданный эффект вызвало соседство в фестивальной программе «Нижинского» и сочинения Гойо Монтеро, испанского хореографа, ныне возглавляющего Балет Нюрнберга. Одноактовка Asunder («На части»), поставленная Монтеро для Пермского театра оперы и балета – воплощение давней мечты Дианы Вишневой создать собственный (в недрах фестиваля выпестованный и спродюсированный) спектакль. Монтеро нередко пеняют на чрезмерную «начитанность» в балетном деле, намекая на недостаток самобытности. И, судя по предпремьерным кулуарным настроениям, если бы букмекерские конторы вздумали принимать ставки на успех затеи, это принесло бы солидный куш немногочисленным оптимистам. Однако «мировая премьера» оказалась приятным сюрпризом.
Возможно, Монтеро и не самый самобытный хореограф, но его Asunder – сочинение поэта. Единая субстанция из шестнадцати облаченных в дымно-жемчужные трико артистов, словно меняя плотность вещества, разрываясь на части, некой таинственной туманностью передвигается по сцене под музыку Оуэна Белтона, Рихарда Вагнера и Фредерика Шопена, даря смотрящему новый эмоциональный и эстетический опыт. Через абстрактный, но не бесстрастный танец, смену темпов и ритмов, разнообразную окраску движения, виртуозные перестроения и борьбу мизансцен Монтеро пробивается к чувству и пробуждает мысль. Хореограф и художник, работая с формой, показал, каким глубоким и многоплановым она способна обернуться содержанием.
Марко Гёкке и Гойо Монтеро. Первый сконструировал самобытный язык, но ничего не добавил и мало что объяснил. Второй не слишком оригинален в лексике, а вот поди ж ты – творец. Еще один мир создал. И за это «Контексту» спасибо отдельное.
