Дарья Курдюкова
Большинство картин на выставке – известные, даже хрестоматийные.
Фото агентства «Москва»
К XXXVII по счету фестивалю «Декабрьские вечера Святослава Рихтера» в ГМИИ приурочили выставку, устраивающую рандеву явлениям, на первый взгляд друг от друга далеким. Сопоставление это основано на статье искусствоведа Нины Дмитриевой «Передвижники и импрессионисты» – в этом году исследователю исполнилось бы 100 лет.
К прошлому фестивальному выпуску президент Пушкинского музея Ирина Антонова сделала большую – гораздо объемнее нынешней – сложносоставную, увлекательную выставку-путешествие по эпохам и стилям, отталкивавшуюся от эссе Андре Мальро «Воображаемый музей». На этот раз сама экспозиция не так масштабна и участвуют в ней лишь российские музеи, многое – из собрания самого Пушкинского. Сейчас Ирина Антонова названа «автором идеи и проекта», перечислена большая кураторская группа: от ГМИИ в нее входят Ирина Никифорова, Анна Познанская, Наталия Автономова и Алла Луканова, от Третьяковской галереи – Татьяна Юденкова и Ольга Атрощенко.
Последние годы Пушкинский музей часто бежит на выставках от текстов-объяснений, и сейчас, кроме вступительной экспликации, напротив которой в Белом зале висит второй текст – с выдержками из статьи Дмитриевой, кроме появляющихся непредсказуемо и точечно цитат самих художников – никакого «компаса» зрителю не дают. Это удивительно – на первый взгляд трудно (если не сказать – едва ли) сравнимые опусы погруженных в извечные, кажется, думы передвижников и поющих сиюминутную прелесть бытия импрессионистов оказываются и после всего выставочного «маршрута» все так же трудно сравнимыми. В итоге зрителю остается радоваться встрече с хорошими знакомыми (большинство из 80 картин и рисунков, есть тут и скульптурные вкрапления – из числа хрестоматийных), пока вдруг не промелькнут редкие рифмы – либо пытаться понять, зачем же все это встретилось на одном показе...
С третьим труднее всего. Вступительный текст к выставке и выдержки из дмитриевской статьи говорят то о «решении схожих задач различными путями», то о борьбе с академическими традициями, то о поиске нового видения, то о пленэризме, о том, как передвижников и импрессионистов сперва не принимали... Но часто кажется, будто тексты и экспозиция существуют в каких-то разных плоскостях. О чем выставка? О том, что если с одной стороны зала оказалась напоенная воздухом легкость «Завтрака на траве» Моне, то с другой – эпичный левитановский эскиз к «Над вечным покоем»?
Любой исследовательский текст свободнее выставки, где кураторская фантазия скована бытовыми вопросами. Вместе с тем сегодняшние, кураторской эпохи, проекты – не просто собрания предметов, от них ждут завязки-развязки, сюжета. Нынешний показ, кажется, мог бы длиться вечно, нанизывая еще и еще примеры, соседство которых часто видится странным и которое кураторы не поясняют, – нет разделов, нет комментариев. И приведенный дайджест статьи Дмитриевой на вопрос этот не отвечает.
Хорошо, вот бок о бок оказались ренуаровские «Девушки в черном» и «Курсистка» Николая Ярошенко – это из самого очевидного и удачного в смысле сопоставлений. Симпатичные юные лица, то с непосредственной мечтательностью, то с грустью. То с мозаикой цветных бликов вокруг – то с серой дождливой улицей.
Или вот Париж Писсарро, а вот – русского импрессиониста Коровина. Но рифм этих мало, меж тем как количество работ даже выходит за рамки очерченных направлений: тут появляются и постимпрессионисты, и завораживает безысходная экспрессия Ван Гога с «Прогулкой заключенных». Завораживает и экспрессия эскиза «Христос и Никодим» Николая Ге – так можно было бы продолжить тогда дальше – в модернизм, кажется, до немецких экспрессионистов в этих картинах уж рукой подать... Вот другое: «Балаганы в окрестностях Парижа» Виктора Васнецова, рядом балерина Эдгара Дега. По сюжету, по «географии действия» их сталкивают? Нет ответа.
Вспоминается кэрролловская Алиса, «досадовавшая» на книжку, «если в ней нет ни картинок, ни разговоров». Картин-то много, и, несмотря на их известность, много таких, что хочется рассматривать снова и снова. Диалогов не хватает.
