"Мы" и другие тайны

Две части уникального архива соединили только в нулевых. Фото агентства «Москва»

В названии проекта имеется приписка – «уникальные материалы о русском авангарде и произведения из частных коллекций», но для всех интересующихся авангардом само имя Николая Харджиева – сигнал и синоним уникальности. Когда этот исследователь и собиратель авангарда эмигрировал из России, увез архив и собрание работ авангардистов в Амстердам, часть архива в 1993-м была задержана на таможне в Москве и потом отправлена в Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Долгие годы искали возможности объединить архив, в котором есть документы, о которых исследователи лишь слышали. Наконец части архива были воссоединены в Москве, и его начали публиковать. Нынешняя выставка посвящена изданию первого из трех томов.

Детективные истории с вывозом собрания филолога, писателя, исследователя русского авангарда Николая Харджиева (1903–1996), которое он в отличие от другого великого коллекционера Георгия Костаки не захотел делить и частично оставлять в России, трагические для самого Харджиева повороты с судьбой архива, многолетние попытки все это воссоединить (о предыстории см. интервью с Андреем Сарабьяновым в «НГ» от 30.03.16), наконец, счастливое решение владелицы фонда In Artibus Инны Баженовой спонсировать публикацию архива – на этом тайны не закончились. Архив – а вторая его часть была в Музее Стеделийк в Амстердаме –, теперь полностью хранящийся в РГАЛИ (его директор Татьяна Горяева начала переговоры с голландским Фондом Харджиева–Чаги еще в 2004 году, и лишь семь лет спустя голландская часть архива вернулась в Москву), даст исследователям и неравнодушным к авангарду много новых материалов. Однако, например, коллекцию произведений искусства Харджиева, по словам научного редактора архивной книги Андрея Сарабьянова, никто не видел.  Хотя в 2013–2014 годах в Музее Стеделийк прошла сводная выставка работ из собранного им и Костаки. Харджиев был весьма «ревнив» по отношению к своим произведениям. Нет и полной описи этого собрания... Но вот деталь для представления о его уровне: известно, что там было более десятка (!) картин Малевича, включая «Красный квадрат», и примерно сотни рисунков. Кроме того, Сарабьянов говорит, что «где-то бродит» еще часть архива, пропавшая, видимо, с таможни и содержавшая важные материалы, в том числе и касающиеся Малевича.

На нынешней выставке, курируемой Екатериной Бобринской и Анной Корндорф, есть не только архивные материалы – манифест супрематизма, написанный быстрым, но аккуратным почерком Малевича, статьи, «забористые» в своей фантазии и в оформлении книги заумников-футуристов, фотографии, то есть и теория, и жизнь (в виде, скажем, приглашения на выставку «Казимир Малевич. Его путь от импрессионизма к супрематизму» в 1920 году – с предложением пожаловать обращенному в то время, конечно, «товарищу»), – но и произведения искусства. И супрематические опусы, включая реконструкции «Моделей супрематических рельефов» Ильи Чашника, и ранние работы Любови Поповой, и, напротив, вещи «с другого фланга» – «штудирующие» эффектную нежность импрессионизма произведения 1900-х Михаила Ларионова. Для выставки предметы привезли не только из РГАЛИ, но и из Музея Маяковского, а живопись и рисунки – из частных собраний, и все это дополнено порой афористичным сентенциями-цитатами из Харджиева.

В первом томе опубликованы дневники Михаила Матюшина (того самого, что писал музыку к «Победе над солнцем»), тексты Лисицкого, известный раньше лишь по упоминаниям текст Алексея Гана «Творчество новатора» к выставке Малевича (как раз той, к которой в фонде показывают приглашение), переписка разных авангардистов. А перед всем этим идет фрагмент статьи Малевича «Мы», которую, по словам сотрудника Третьяковской галереи Татьяны Горячевой, никто прежде не видел, и известна она была только со слов самого художника. Супрематист, работы соратников которого на выставках УНОВИСа (общество «Утвердители нового искусства») выставлялись анонимно, в этом тексте писал, что «Мы» «не знает изобразительного искусства, оно знает изобретение самого себя» и что «художник перестает жить, он умирает с Музой и Лирой (там на дне морском находит свой покой на мягких губках), выходит изобретатель <... > он становится теперь во главу всего действа».

Одним из кумиров Харджиева был Велимир Хлебников, он же – среди героев нынешней выставки. Материалы о «председателе земного шара» обещают среди прочего во втором архивном томе, который появится уже в январе-феврале 2018-го. Харджиев закрыл часть своего архива до 2019 года. Когда срок запрета истечет, выйдет заключительный третий том. В нем, рассказывает составитель сборника Александр Парнис, надеются опубликовать и не издававшийся полностью дневник Хлебникова.