На студенческой сцене травили байки

На встрече выпускников было шумно, весело и озорно. Фото Татьяны Масловой предоставлено ГИТИСом

В январе исполнилось 100 лет со дня рождения режиссера, который стал одним из основоположников современной театральной педагогики, благодаря кому Театр Маяковского более 30 лет выпускал эпохальные премьеры. Еще год назад Маяковка, Театр на Малой Бронной и Российский институт театрального искусства (ГИТИС) задумали, что «разделят» празднование этого юбилея между собой, и организовали однодневный мини-фестиваль «Гончаров-100». 

В этом крохотном московском треугольнике – Малая Бронная, Большая Никитская и Малый Кисловский – и прошла вторая половина жизни Андрея Александровича Гончарова в неустанной работе на студенческих подмостках и профессиональной, академической сценах. В жизни, отмечают все, он был нравственно высок, в профессии всегда знал, что должно попадать «в воспаленную зону зрительского сознания», о нем говорят как об очень противоречивом человеке, но это был «последний романтик театра», исповедовавший теорию катарсиса. Считал, что если человек не вынес из театра потрясения, значит, все прошло впустую. Он открыл для советской сцены Теннесси Уильямса, первым поставил мюзикл «Человек из Ламанчи», создал Малую сцену…

«Вид с моста», «Аргонавты», «Визит дамы», «Жертва века» «Бег», «Кошка на раскаленной крыше», «Закат», «Банкрот», «Леди Макбет», «Завтра была война», «Театральный романс», «Жизнь Клима Самгина» – эти и другие спектакли вспоминали по фотографиям. Из своего архива фотодокументы для юбилейной экспозиции поднял Театр на Малой Бронной, где Гончаров впервые стал главрежем. Маяковка, которой режиссер посвятил полжизни,  вспоминала песнями из спектаклей. Для традиционного (похожий играли в 95-летие самого театра) «Концерта под люстрой» нынешняя труппа подготовила ностальгическую вокальную программу советских песен и эстрадных номеров из гончаровских постановок. А в них блистали звезды своего времени – Наталья Гундарева, Александр Лазарев и те, кто сейчас еще с нами: Ольга Прокофьева, Евгения Симонова, Армен Джигарханян, Светлана Немоляева, Игорь Костолевский. 

Одним из самых любопытных мероприятий в этот день памяти стала неформальная встреча «Галдеж по Гончарову» (термин, придуманный Петром Фоменко) на режиссерском факультете ГИТИСа. Здесь собрались многие «знакомые лица»: актеры, режиссеры, худруки, педагоги. Сергей Голомазов, Эммануил Виторган, Сергей Яшин, Владимир Андреев и др. И все они – такие разные по эстетическим взглядам, судьбам, поколениям вспоминали своего учителя, который дал главное – профессию, научил не только искусству театра, но и преподал уроки жизни. Вспоминали весело: с байками и забавными случаями времен обучения; говорили тепло и проникновенно, будто писали художественный портрет. 

Гончаров выпустил 12 курсов, преподавал в ГИТИСе 56 лет, возглавлял кафедру режиссуры, где, не боясь конкуренции, собирал отличных по мировоззрению людей, часто опальных режиссеров, тех, кого гнобил обком и кто был не «в формате» (Фоменко, Захаров, Васильев). Его ученики работают не только в России, на них держится почти вся театральная Москва, но и за рубежом – в Литве, Греции и других странах. География, как и стилистика, предельно разнообразна. Главное – он учил быть собой, быть личностью и давал уникальную по тем временам, почти немыслимую, творческую свободу во времена застоя. 

Именно он придумал систему мастерских и совместное обучение режиссеров и актеров, без чего сегодня уже невозможно представить театральное образование. Как вспомнил ведущий вечера режиссер Тимофей Сополев, трудовую Гончаров хранил именно в институте  и всегда говорил: «Убрать из театра меня можно за одну секунду, а из ГИТИСа так просто не сковырнешь».

 Гончаров, поставивший около 70 спектаклей, не любил работать за границей, потому что хотел четко понимать, что думает зритель в зале.

Стафис Левафинос (выпускник Гончарова, ныне художественный руководитель Национального театра Греции) поделился своим убеждением, что в Гончарове преобладало дионисийское начало. Про то, какой вспыльчивый, ревнивый и стихийный был Андрей Гончаров в работе, и то, как его и его громогласного голоса, от которого даже стены трещали, все боялись, как артистов на его репетициях отпаивали водой – ходят легенды. «Я до сих пор чувствую децибелы его голоса на своей груди», – сказал на встрече якут Андрей Борисов, создатель театра «Олонхо», но объяснил, что секрет его карьеры (в том числе республиканского министра культуры) именно в суровом воспитании Гончарова. Гончаров мог научить режиссуре кого угодно, заставлял режиссеров выражать свои мысли письменно, проверял, какие новые пьесы были прочитаны и найдены. 

Еще одной комичной особенностью личности легендарного режиссера было то, что он, то ли специально (чтобы не расслаблялись), то ли нет, забывал имена и фамилии своих учеников на курсе. И придумывал им прозвища. Евгения Каменьковича, нынешнего худрука «Мастерской Петра Фоменко», назвал Кирпичковичем и Кагановичем, а Константина Богомолова, своего последнего ученика (кстати, сложно подумать – старосту курса), сегодня ньюсмейкера МХТ, Розенфельдом и Носатым. 

Богомолов так охарактеризовал мастера: «Он был ребенком и диктатором одновременно». Оказывается, «ниспровергатель традиций» Богомолов начинал карьеру в Театре им. Гоголя, куда его пригласил Сергей Яшин. Вот эта человеческая и театральная взаимопомощь – еще одно отличие гончаровских учеников, последователей. Гончаров учил этике театра.

Человеком был жестким, всегда совершал неожиданные поступки. Спектакль Сергея Женовача – ныне создателя авторской «Студии театрального искусства» – однажды заприметил в Театре на Малой Бронной  и так был впечатлен, что приписал его в свои ученики. Теперь прямые ученики, «сыны», зовут его «внуком». 

Несмотря, на все регалии и звания, Гончаров, признались ученики, был одиноким человеком. Он не входил в официальный топ-список советских режиссеров, который венчал Товстоногов. Звание, которое он сам очень хотел получить и так и не дождался, было «Почетный житель Москвы». Фронтовик, защищавший Москву, создатель первого Фронтового театра ВТО (Всероссийского театрального общества), он получил ранение, осколки которого извлекли из его руки только спустя десятилетия уже в виде железной пыли. Такой силы  и масштаба был человек.