С виной по жизни

Свадьба, к сожалению, заканчивается не как в смешном еврейском анекдоте. Фото с сайта www.vakhtangov.ru

Израиль отмечает 70-летие создания независимого государства: торжества прошли в Иерусалиме, и Москва тоже присоединилась к празднованию. В эти дни на Арбате играл спектакли театр «Габима», который отметил историческими гастролями и свое 100-летие. Национальный театр Израиля оказался значительно старше своего государства. Его нынешние руководители считают, что именно театр стал символом пробуждения сионизма еврейского народа.

«Габима» не первый раз приехал в Россию, но впервые выступал на сцене Театра им. Вахтангова. По факту – прикоснулся к своим истокам. Театр-студия «Габима» возник в годы революции в Москве благодаря актеру и режиссеру Науму Цемаху, который обратился с просьбой поддержать его создание к Константину Станиславскому (их встреча происходила в очень важный день Йом-Кипура). «Габиму» называли библейской студией Московского художественного театра. И руководителем основатель МХТ назначил своего талантливейшего ученика Евгения Вахтангова, который стал заниматься еврейским театром, одновременно работая в Первой студии, будущем МХАТе-2.

Конечно, «Габима» (в переводе – «Кафедра», «Сцена») не возник из ничего. В 1908 году в Москве появилось Еврейское историко-этнографическое общество, общества любителей еврейского языка и искусства, стала выпускаться энциклопедия, появляться фольклорные экспедиции, в которых собирались сказки и песни еврейского народа, из них и выросла затем драма «Гадибук» («Дибук, или Меж двух миров») Семена Анского, прославившая театр «Габима». Драму по народным преданиям поставил в 1922 году Вахтангов и после репатриации труппы в Палестину она игралась более 40 лет в первоначальном виде. Эта премьера стала одной из последних в жизни Вахтангова. Театр уехал из Союза уже после его смерти, в 1928 году, как режиссер и предрекал: «Габима» не мыслит своей деятельности иначе, как в полном единении со своим народом на его исторической родине». Отъезд спровоцировало и то, что в России 20-х годов шло наступление на иврит (именно на нем играла труппа) в пользу идиш, который считался пролетарским языком в отличие от «языка буржуазных дельцов». Кстати, Вахтангов добивался того, чтобы актеры играли настолько выразительно, чтобы действие было понятно даже зрителю без знания языка.

С работой Вахтангова в студии связано немало курьезов: например, в те годы писали: «Не следует думать, что Вахтангову легко с «Габимой», а кому легко с актерами, тем более еврейскими?» Габимовцы даже бунтовали против того, что ими руководил не еврей (Вахтангов, как известно, был осетин). И тогда пришлось придумать легенду, что Евгений Багратионович – потомок царского грузинского рода Багратиона, который восходит к древнееврейскому царю Давиду. «Действительно, в нашем театре, тоже созданном Вахтанговым, есть что-то царственное. Давид нас благословил», – сказал Римас Туминас на открытии гастролей «Габимы» в Москве. Еще одной чертой, объединившей израильский и московский театры, Туминас назвал «оправданную театральность», ту эстетику, что Вахтангов привнес в искусство драмы. Моше Кептен, худрук «Габимы», признался, что, учась в университете, много времени посвящал изучению наследия Вахтангова.

Кроме Вахтангова в «Габиме» ставили спектакли, каждый в свою эпоху, Алексей Дикий, Юрий Любимов и даже Иосиф Райхельгауз. Сегодня среди актеров «Габимы» служит 10 человек из России, многие актеры владеют русским, русские субтитры сопровождают спектакли театра в Иерусалиме.

Известно, что вахтанговцы через три года свое 100-летие собираются отметить постановкой знакового «Гадибука», составившего славу режиссера – основателя театра. Из ближайших планов – ответные гастроли в Израиле, в будущем театры планируют ежегодно обмениваться премьерами.

Один из спектаклей, показанных «Габимой» в Москве, поставлен по мотивам романа нобелевского лауреата Шмуэля Йосефа Агнона. Сюжет «Простой истории» (визуально перенесен из начала ХХ века почти в наше время) развивается вокруг влюбленной пары молодых людей, которых разделяет социальное неравенство. Блюма Нахт (Дана Ядлин) – служанка в доме зажиточных дальних родственников-лавочников. В нее влюбляется сын хозяев – Гиршл Гурвиц (Шеффи Марциано). Конечно, родители не придают значения этому чувству и женят сына на более выгодной партии – простушке по характеру Мине Цимлих (Хила Шалев).

В конкурсе ММКФ-2018 участвует картина израильского режиссера Шмуэля Маоза «Фокстрот», где действие происходит в наши дни. В обоих произведениях очень четко просматриваются культурные коды (тут и особая роль притчи, мотива проклятия рода, и юмористически-философская антитеза, и синтез функций доктора и раввина, вера в пророчества и др.). Авторы с помощью художественных образов изживают догматику древнееврейской культуры в современном мире. Это размышления длиной уже в два века. Одна из самых больных тем для еврейской культуры – это чувство долга и комплекс вины. Оба этих понятия неразрывно связаны с жизнью рода, который жестким традиционным укладом подавляет индивидуальность человека, уже перешагнувшего в эпоху универсализма и глобализма, где почти нет места предрассудкам. Поэтому рефлексия касается преодоления религиозной и житейской строгости, в какой живет нация.

Так, в фильме мы узнаем историю отца молодого солдата: будучи подростком, в букинистическом магазине он обменял Тору своей матери, прошедшую вместе с бабушкой Холокост, на порнографический журнал. Эта психологическая травма вины за свой проступок не дает ему покоя и в зрелом возрасте. Еще одну несмываемую печать вины он приобретает в армии, когда волею случая меняется с сослуживцами местами в колонне, «отправляя» их на гибель. И, когда в армии по нелепой случайности погибает его сын, герой связывает события не столько с суровой волей Господа, сколько с наказанием за личные грехи.

В спектакле «Габимы» главный герой, оказавшись насильно женатым на нелюбимой девушке, совершает бунт, пытается бороться за свой индивидуальный выбор, идущий вразрез с устоями семьи и наставлениями родителей. Притворяется сумасшедшим, воспользовавшись родовой легендой о том, что в числе их предков были безумцы. После того как родители отдают сына в лечебницу, он выходит из нее на первый взгляд покорным и смиренным (примечательно, что в болезни сына его отец тоже видит наказание за свой грех: практицизм, которым он руководствовался, строя свою семью). Он больше не ищет встреч с обожаемой Блюмой, а покоряется долгу. Только вот мать, навязавшую ему судьбу, он оставляет за чертой своей новой жизни. Рядом мы видим и петуха – здесь придуман натуралистичный зооморфный костюм с головой птицы, – который его преследует. Петух – важный символ раскаяния (убийство петуха или курицы – часть обряда капарот, совершаемого накануне Йом-Кипура).

Еврейский театр близок к европейскому, здесь больше представления, чем переживания. Манера психологической игры отличала лишь замечательную роль деспотичной матери белорусской по происхождению актрисы Евгении Додиной. Постановка «Габимы» запомнилась выверенным эстетизмом, врожденным чувством меры и вкуса. Но наверное, все-таки не зря говорят, что евреи от природы близки к искусству театра, артистичны по жизни.