Дворцовый авангард

Дизайнеры создали эффект «неразобранной коллекции», которая должна удивить публику количеством и качеством. Фото Екатерины Пономаревой/СПбГМТиМИ

Юбилей Музея театрального и музыкального искусства Петербурга – двойной. В 1918-м советской властью музей был учрежден, но его коллекция на десять лет старше – в 1908 году в Панаевском театре открылась Первая русская театральная выставка из частных собраний. На выставке-2018 с изящным названием «100+10», которая продлится до января, музей впервые представляет пополнение фонда за последнее десятилетие, где среди наиболее значимых экспонатов – коллекция театрально-декорационного искусства Лобановых-Ростовских, архив Сержа Лифаря и собрание сценических костюмов Майи Плисецкой работы Пьера Кардена. Антураж экспозиции в Шереметевском дворце создали немецкие дизайнеры в рамках Биеннале музейного дизайна.

Петербургский театральный музей имеет, конечно, особую историю и свою линию в сегодняшнем дне. В юбилейном каталоге отражены необыкновенная музейная хроника и очерки о его директорах, отразившие эпоху: первые экспонаты доставлялись директорами самолично на подводах, затем музей ждало выселение в 30-е трестом «Союзрыба», разруха блокады, после войны – равнодушие государства. Музейные лидеры в первые десятилетия – из дворянского сословия, после – видные искусствоведы, а в 50–80-х даже деятели, связанные с идеологией, на этом посту становились преданными служителями «памяти» театра.

Существование петербургского музея начинается позже, чем собирательство Алексея Бахрушина в Москве, и столичный фонд гораздо объемнее, но именно поступления последних лет – коллекция Никиты и Нины Лобановых-Ростовских в 846 ед. хр., переданная музею в дар благотворительным фондом «Константиновский», который выкупил ее для государства за 16 млн долл. по указу президента, и личный безвозмездный дар Нины Лобановой-Ростовской (62 эскиза театральных декораций Судейкина, Гончаровой, Бенуа, Головина, Рериха, Добужинского, Коровина, Бакста, Челищева, Чехонина и других художников) – сделала музей одним из главных хранителей сценографии ХХ века, в частности «мирискусников». Конечно, только сюда, в Петербург, могли вернуться из эмиграции работы гениев начала века, по большей части связанные с дягилевскими «Русскими сезонами» и русской оперой в Европе. Поэтому эскизы к знаменитым балетам и авангардным постановкам 1910–1930-х годов именно из Петербурга два-три года назад выезжали на громкие экспозиции «Прорыв. Русское театрально-декорационное искусство 1870–1930» в Бахрушинский музей и на ретроспективу Льва Бакста в Пушкинский.

Выставка «100+10» развернута в Шереметевском дворце на Фонтанке, где только в этом году закончена реставрация парадной анфилады. Сюда музей, который начинался с казенной квартиры Владимира Теляковского в Дирекции Императорских театров за Александринкой (сейчас на площади Островского – его историческая площадка), въехал в 90-х годах, наследуя НИИ Арктики и Антарктики – в неотапливаемых залах XVIII века с уникальной лепниной и росписью проводились водные эксперименты в бассейнах.

Костюмы дизайнеры Уве Брюкнер и Ульрике Шлемм поставили на своеобразный подиум и обрамили зеркальным лабиринтом на стенах, где юдашкинский костюм Людмилы Гурченко, платье Инны Чуриковой–Гертруды, концертные туники Майи Плисецкой вплоть до скромного платьишка арбузовской Тани Алисы Фрейндлих 60-х годов Театра Ленсовета и роскошного кринолина Дианы Вишневой из «Дивертисмента короля» Мариинки словно оживают в отражениях. С костюмным фондом в Петербурге вообще связана отдельная быль: к концу века в музей отдан весь исторический гардероб Императорских театров, сценические костюмы из которого в одно время за копейки сдавали в прокат для художественной самодеятельности – берешь на сутки, а он оказывается, принадлежал, к примеру, Марии Ермоловой.

Несколько сот графических эскизов из коллекции Лобановых-Ростовских развешено в одном из залов хаотично по принципу 20-х годов прошлого века, когда стены сверху донизу заполняли картинами (это можно увидеть на любой архивной фотографии тех времен). Дизайнерская мысль здесь в эффекте «неразобранной коллекции», которая должна шокировать публику своим количеством и качеством. Эффект удается, хотя, если смотреть не только на известнейшие эскизы к «Русским балетам» (от «Шахерезады» до «Спящей красавицы», от «Золотого петушка» до «Жар-птицы») или самоценные афиши к выступлениям и спектаклям авангардистов, хочется конкретных атрибуций.

Но кураторская идея – визионерская. Поэтому слова тут только вступительные – на «мольбертах», таких же лазурных (оттенка «прусский синий»), как и весь цвет стиля, – и документальные. Экспонаты, кроме центральных залов, вкраплены в основную экспозицию, в том числе историческую – о графском роде Шереметевых. Старинное «говорит» с современным (театральная графика с фотографиями), а рукописное – с изобразительным: среди писем Лифаря – его зарисовки, портреты. Цветной – Дягилева и чернильный – Пушкина. Напротив – дневник Ольги Спесивцевой 60-х годов: «Сегодня день Св. Владимира – 1415 год. Разделение Русской Епархии на Киевскую и Московскую. А теперь что на Русси? Хрущев также облюбовал Москву и Киев. Хуже первобытного состояния…»

Музыка идет рука об руку с театром. По-настоящему завораживает зеркальный «колодец», над которым висит гроздь расписных свистулек народов мира; озвученная (для этого нужно надеть наушники) одесская шарманка 1900 года, какую обычно устанавливали в питейных заведениях. Кажется, для России – не редкость, а сегодня – уже не достать, тем более с такими богатыми, нарядными украшениями в грузинском стиле.

Как призналась на паблик-токе приехавшая на вернисаж Нина Лобанова-Ростовская (на открытии Михаил Пиотровский торжественно вручил искусствоведу благодарственную грамоту президента), если бы судьба распорядилась иначе – ее часть коллекции, подаренная ныне России в петербургский музей, могла попасть в Отдел личных коллекций ГМИИ им. Пушкина, но москвичи оказались непростительно долгими в переговорах. Рассказ о появлении самой известной частной коллекции был снова удивителен: сегодня вновь сложно поверить в то, что еще в 50–60-х годах сокровища русского искусства никому не были нужны, кроме редких ценителей, успевших познакомиться с потомками великих.

И есть еще одна тайна: из лондонского дома в Петербург переехало не все. Коллекционер так и не смогла расстаться с любимейшими эскизами Александра Бенуа к «Петрушке» Стравинского. В предстоящем году музей пригласил Нину Лобанову-Ростовскую стать сокуратором портретной выставки «В круге Дягилева» – к 110-летию уже «Русских сезонов». 

Санкт-Петербург–Москва