Всадники "тихого искусства"

Михаил Соколов. Натюрморт со скрипкой. Из цикла «Музыкальные инструменты». 1916–1918 гг. Собрание Александра Балашова,  Москва. Изображение © Галерея «Наши художники»

Трехтомник, который, увы, стоит 12 тыс. руб., в любом случае каждый может полистать, и это стоит сделать. Собственно, когда вы приходите на выставку, вас первым делом ведут посмотреть книгу. Ее составители – сотрудник Ярославского художественного музея (Соколов был родом из Ярославля) Нина Голенкевич и коллекционер Юрий Петухов отсмотрели в музеях и частных коллекциях больше 6 тыс. графических работ – в книгу включили почти 1200, из них больше 90% опубликованы впервые. Кроме того, в издание включены архивные материалы. Теперь дело за живописью Соколова. На выставке с лаконичным названием «Михаил Соколов. Графика» показывают 70 рисунков.

«Поцелуй Иуды» из цикла «Страсти» (работал тут художник тушью, акварелью, лаком, пером и кистью –  и даже делал процарапывание) нагнетает черную тревожность, но композицией – два профиля – отчасти напоминает и одно из самых известных изображений на эту тему – падуанскую фреску Джотто. (В 1938-м Соколов будет писать из лагеря Надежде Розановой о смертельной тоске души, которая «целует, как Иуда».) Некоторые рисованные пейзажи с мягкой черной дымкой вызовут из памяти офорты Рембрандта. Рисунок «В кафе» с персонажем в состоянии прострации заставит вспомнить пикассовскую «Любительницу абсента». Крохотный лист со сценой расстрела композиционно походит на монументальное полотно Гойи. А еще здесь можно найти экзерсисы Михаила Соколова 1910-х годов на тему кубизма: довольно забавно, что там, где у кубистов были скрипки-трубки-газеты и т.д., у него отчетливо написано «Борная соль». Начертанный в начале 1920-х св. Себастьян темой и вовсе адресует к любившей этот сюжет эпохе Возрождения, но стилистика снова отправляет к кубизму, «проговариваясь» о том, что после «Авиньонских девиц» Пикассо 1907 года художественная оптика переменилась. Соколов вел дилог с искусством разных эпох. 

«Понятно, что в книгу попали не все вещи, которые можно было воспроизвести. И там есть даже те вещи, которые лично мне не очень нравятся, но я понимал, что они нужны для понимания того, что он так тоже рисовал», –  сказал «НГ» Петухов. На выставке они вместе с Наталией Курниковой тоже сделали срез разных стилистик Соколова, но «ядром» все равно остаются ассоциирующиеся с этим художником «Прекрасные дамы», наездницы и всадники. Тушь, акварель, пастель, «взволнованные» линии и эфемерные, в общем-то, образы, то ли живущие вне времени, то ли готовые умчаться в прошлое... В 1917-м Соколов с отрядами матросов участвовал в Февральской революции, потом в июльском мятеже большевиков. Затем от политики отошел. В 1920-х художник уничтожил большинство из созданного до 1923 года. В 1938-м после ложного доноса его приговорили к семи годам лагерей и сослали на станцию Тайга Кемеровской области. Досрочно освободили как «доходягу» в 1943-м. Четыре года спустя он умер. В 1958-м реабилитирован.

Когда графические оригиналы и книги оказываются рядом, видно, что с полиграфией повезло, она «прислушивается» к графическим нюансам и «шепотам» замечательного художника, в свою эпоху существовавшего особняком и не входившего в художественные объединения. Оказывается, печатали в Твери. Тираж, по словам Петухова, изначально хотели сделать больше, чтобы уменьшить себестоимость книги. Но не сложилось – вышло 500 экземпляров. «У меня были потенциальные инвесторы, которые – у всех сейчас сложные времена, – пока мы готовили книжку, отказались. Книгу нужно было сдавать в печать, а денег не было. Я три года продавал квартиру родителей, и первые покупатели пришли в мой день рождения. Они купили квартиру, и на эти деньги была издана книга. Мы получили сигнальный экземпляр в день рождения моей мамы. Но интересно было и дальше, потому что тираж мы получили в день рождения Михаила Соколова. А когда я повез один из экземпляров наследникам художницы Антонины Софроновой, которая была близкой подругой Соколова (несколько ее портретов показывают сейчас на выставке. – «НГ»), внучка Софроновой сказала: «Юра, а вам –  презент от Михаила Ксенофонтовича». И подарила его автопортрет».

Петухов надеется, что к концу 2019-го уже выйдет и том, посвященный живописи Соколова. С живописью труднее, поскольку графику, по его словам, собирали большими блоками, и было известно, где они хранятся: «А с живописью не так. Ее много только в самом Ярославле –  около 80 произведений, где-то еще, а остальное придется собирать по одной-две вещи в частных собраниях». Сложность с составлением живописной части и в том, что художник «мог даже на помойках собирать старые холсты» и соответственно писал поверх уже имевшейся живописи. «У него всегда были проблемы с материалами, потому что денег не было, и отсутствие профессионального образования сказалось в том, что он нарушал технологию, –  рассказывает Юрий Петухов. –  И очень много его живописи погибло. Потому что как раз, когда «записываешь» старые холсты, их нужно специально готовить, а он –  брал и писал. И краска потом слетала. Поэтому не факт, что мы найдем много живописи. Я знаю частные собрания, в которых есть его картины, но неизвестно, в каком они сейчас состоянии. Могли уже даже погибнуть».