Павел Карманов: "Рано или поздно представители церкви пойдут с нами на контакт"

Фото из личного архива Павла Карманова

11 января на большой сцене «Зарядья» состоится мультикультурный музыкальный проект, 17 лет ждавший своего часа. «Вертеп» известного композитора-минималиста Павла КАРМАНОВА по мотивам народной драмы «Смерть царя Ирода» был показан всего один раз в 2002-м году в Зале Чайковского. Главные участники его нынешней обновленной версии – ансамбль древнерусской духовной музыки «Сирин», оркестр без дирижера «Персимфанс», рок-группа «Вежливый отказ». С автором проекта поговорила для «НГ» музыкальный критик Екатерина Бирюкова.

– Павел, давай начнем с того, что не все знают, что такое вертеп. А некоторые и вовсе считают, что это что-то нехорошее.

Даже я сам до какого-то возраста думал, что это какой-то аналог словам «бардак» или «бедлам». Действительно, есть же такое устойчивое словосочетание – «вертеп разбойников». Но все люди, которые хоть сколько-нибудь приобщены к христианским конфессиям, в курсе, что вертеп – это пещера, в которой родился Иисус Христос. Издревле вертепы – это такие маленькие рождественские спектакли, часто кукольные – которые играются до сих пор. Просто наше население за 70 лет советской власти позабыло, что это такое. А если мы приедем в Европу, то обнаружим вертепы на каждом вокзале и на каждой площади. Так что мы пытаемся возродить эту традицию.

– Один раз ты это уже делал – в январе 2002 года в Зале Чайковского.

-В начале 2000-х я случайно познакомился с творчеством ансамбля «Сирин» и влюбился в это пение. Наверное, это лучший в России, да и в мире, специалист по русскому народному творчеству – не деревенскому, а такому, я бы сказал, околоцерковному, связанному с жанром духовного стиха. Один из их дисков был как раз с рождественской программой. Вдохновившись этим прекрасным пением, я создал симфоническое полотно на его основе, состряпал в компьютере некую демонстрационную запись и с ней пришел к Татьяне Гринденко, которая, можно сказать, подарила мне зал для того, чтобы это все исполнить! И сама участвовала в исполнении. За что я ей до сих пор страшно признателен.

-Тебя можно назвать автором, или это все-таки коллективное произведение?

- Дело в том, что сейчас понятие автора – очень размытое. Как ни вспомнить тут Владимира Мартынова и его учение о «Конце времени композиторов». В данном случае я выступил как компилятор, много всего цитирующий. В частности – русское народное пение. И нисколько этого не стыжусь. В наше время тотального поставангарда все всех постоянно цитируют. Я взял материал ансамбля «Сирин» и на его основе сделал – как сегодня бы сказали – рерайт. Например, известный постминималист Макс Рихтер несколько лет назад выпустил рерайт «Времен года» Вивальди, который, по-моему, до сих пор в чатах iTunes находится, собирая ему большое количество денег и успеха. Вот я тоже сделал такой рерайт. Совершенно, конечно, не имеющий никакого отношения к Максу Рихтеру и даже – почти – к минимализму. Изначально у «Сирина» вертеп – это акапельное произведение, для одних певцов без инструментального сопровождения. Они сами разыгрывают эту театральную сценку, в которой участвуют Рахиль, младенец Иисус, чернокнижник, воины, царь Ирод на импровизированном троне. Они уже много лет играют вертеп под Рождество в разных странах мира. Например, ездят в большие туры по Франции с этой программой. Я даже один раз сам с ними ездил в Париж.

– Где они выступают?

- В церквях. В католических церквях ведь можно исполнять нецерковную музыку. В православных, к сожалению, нет. Поэтому мы это все выносим на концертные подмостки. Возможно, для публики, отвыкшей от фольклора и нормальной национальной музыки, это сейчас будет звучать странно и архаично. Но я попытался сделать так, чтобы в моей обработке вертеп воспринимался как произведение 21 века. Я довольно существенно изменил гармоническую структуру, позволил себе в некоторых случаях применить репетитивную технику – то есть повторения.

– В нынешней версии «Вертепа» – уже другие участники?

- Частично те же, что были. Но тогда состав был очень разношерстный. «Лебедь, рак и щука», тянущие проект в разные стороны. А сейчас я решил весь инструментарий унифицировать до состава оркестра без дирижера «Персимфанс». Я надеюсь, что «Персимфанс» сможет срастись с ансамблем «Сирин» в единый организм. В 2002 году еще участвовал Марк Пекарский. Теперь в «Персимфансе» его ученики. Еще тогда с нами был прекрасный художник Теодор Тэжик, знаменитый своими работами в фильмах «Кин-дза-дза», «Сказка странствий». Он подвешивал под потолком несколько огромных волынок, застилал пол буйволиными шкурами и полностью ломал академичное пространство концертного зала – что, собственно, и было нам нужно. В этот раз приглашен известный дизайнер Игорь Гурович, в качестве декорации будет видеоряд. Мы делаем высокотехнологичную версию с использованием всех возможностей зала «Зарядье».

– С подзвучкой?

- Да.

– Зачем?

- Потому что я так хочу. Мне недостаточно только акустических средств. В этом произведении и в ряде других я пытаюсь уйти от устаревшей формы концерта, мы делаем проект в академическом зале, но с привкусом рок-музыки, «Pink Floyd». Я очень люблю эту группу. Должен сказать, в зале «Зарядье» не так просто балансировать большие составы. Там есть своя собственная прекрасная японская акустика, которую невозможно победить. Мое мнение, что там вообще не нужно играть рок-концерты. Потому что низкие частоты – бас-гитара и барабан – убивают все остальное. Скажем, я был там на выступлении ансамбля Bangona Can и должен сказать, что несмотря на присутствие лос-анжелесcкого звукорежиссера на сцене, в зале были слышны только барабаны. Никаких виолончелей, кларнетов, флейт я не услышал. Видимо, это специфика помещения.

– Зачем же тогда ты все-таки настаиваешь на электронном усилении?

- Оно нужно для достаточно серьезного звукового давления. Я вообще хотел бы, чтобы зрители сидели в наушниках и слушали как бы качество CD. В Америке такое повсеместно на концертах происходит. Но в наших условиях, в зале на 1600 мест это сделать сложно.

– За 17 лет столько всего произошло. Ты чувствуешь смысловую разницу между двумя версиями «Вертепа»?

- Но в вертепе-то ничего не случилось нового. И в моих вкусах – тоже. В моем сознании что-то произошло в начале 90-х годов, когда я полюбил минимализм, Стива Райха и прочую «ерунду». А вертеп – он как был, так и остался. Просто сейчас нашлись прекрасные люди, которые нам помогают в этом проекте.

– За эти годы гораздо напряженней стала обстановка вокруг искусства, так или иначе затрагивающего религиозную тематику. Ты про это сейчас думал?

- Честно говоря, я этого всего не боюсь, потому что если и затрагиваю религиозную тематику, то в позитивном контексте. Я не являюсь особым сторонником режоперы и прочих жанров, связанных с каким-либо усовершенствованием в старых произведениях. Наоборот, я очень надеюсь, что рано или поздно представители церкви пойдут с нами на контакт.

– Ты можешь себе представить, что представители церкви придут на твой вертеп в «Зарядье»?

- Почему бы и нет? Я даже сам приглашу, кого смогу. Там нет ничего, что могло бы им показаться предосудительным. От народного текста я не отступил ни на шаг.

– А бас-гитара?

- Ну, мы же не в храме это исполняем. В храме нельзя и скрипку. А у нас бас-гитара появляется в тех местах, где показывается царство царя Ирода. В этот раз руководитель группы «Вежливый отказ» Роман Суслов написал новую композицию, которая знаменует «сошествие Ирода во ад».