Владимир Дудин
Концерт меццо-сопрано Малгожаты Валевской стал тихой кульминацией фестиваля.
Фото Bruno Fidrych/Plasterstudio
В «Военном реквиеме» Бриттена на закрытии XXIII Бетховенского Пасхального фестиваля в Варшаве выступило международное трио солистов – сопрано Екатерина Щербаченко, Стив Давислим и Михаэль Купфер-Радецки. Согласно замыслу композитора, они представляют русскую, английскую и немецкую культуры.
С самого начала неразрывно связанный с именем Людвига ван Бетховена (чьи многочисленные рукописи, среди которых последние квартеты, Седьмая симфония, эскизы к Девятой и другие хранятся в Кракове в фондах знаменитой Ягеллонской библиотеки) фестиваль из года в год в разных ракурсах и контекстах представляет творчество этого титана мировой музыки. В этом году главной темой стала песня эпохи романтизма, а потому открылся Бетховенский Пасхальный фестиваль в Большом зале Королевского замка специальным событием – сольным концертом выдающегося оперного певца современности немецкого баритона Кристиана Герхаера, исполнившего в сопровождении Герольда Хубера вокальный цикл «Зимний путь» Шуберта.
Событие вошло в историю фестиваля как беспрецедентное еще и потому, что Кристиан Герхаер заменил заболевшего коллегу – Маттиаса Гёрне, который должен был исполнять этот цикл с пианистом Маркусом Хинтерхойзером. Истории замен чаще известны такие, когда заболевшего лучшего меняют просто на хорошего, но в данном случае лучшего заменили на «еще более лучшего», что, впрочем, лишь доказало высокую репутацию варшавского форума, проходящего в одно время с Берлинским и Зальцбургским Пасхальными фестивалями. В программу же концерта-инаугурации фестиваля, состоявшегося уже в главном зале Национальной филармонии наряду с музыкой Бетховена – увертюрой «Кориолан», Тройным концертом с пианистом Шимоном Нерингом, скрипачом Ю-Чень Ценгом и виолончелистом Пабло Феррандесом – вошли сочинения Гектора Берлиоза, чье 215-летие со дня рождения отмечали в прошлом году.
После увертюры к опере «Бенвенуто Челлини» французская меццо-сопрано Стефани д'Устрак исполнила вокальный цикл «Летние ночи» в сопровождении оркестра Sinfonia Varsovia под управлением немца Лотара Цагрозека. Персона Стефани д'Устрак дала понять, как важны для этого фестиваля исполнительские имена первого ряда. Бетховенское же начало в работе со звездами заключалось в их чутком интернациональном объединении, продолжающем воплощение в жизнь знаменитого призыва Девятой симфонии «Обнимитесь, миллионы!».
К слову, отсутствие этой симфонии в афише фестиваля напомнило еще об одном принципе составления программ, которого неизменно придерживается его генеральный директор Эльжбета Пендерецкая, – избегании штампов и стереотипных решений. И хотя публике конца второго десятилетия второго тысячелетия, страдающей от передозировки информации, не помешало бы напомнить и об этом хрестоматийном культовом сочинении, организаторы справедливо решили показать, какие оно дало роскошные всходы. Наряду с «Военным реквиемом» Бриттена этим примером стала Восьмая симфония Кшиштофа Пендерецкого – симфония песен. Она шла в один вечер с Рапсодией для альта, мужского хора и оркестра Брамса на слова Гете – еще одной ветвью этого великого творения. Польская контральто Ева Воляк продемонстрировала в Рапсодии свой редчайший по темному тембру и плотности голос, производивший мистическое впечатление, как если бы это был не человек, а сущий ангел, соединявший природу обоих полов.
Этому концерту достался один из лучших оркестров, приглашенных на Бетховенский фестиваль, – Национальный симфонический оркестр Польского радио в Катовице под управлением Лоуренса Фостера, одного из давних резидентов варшавского форума. В Восьмой симфонии, имеющей меланхоличный подзаголовок «Песни мимолетности», написанной на стихи Эйхендорфа, Рильке, Брехта, Крауса, Гете, Гессе, Бетге, фон Арнима, Пендерецкий продолжил свой славный путь неоромантика. Присоединившись к богатой традиции XIX века, композитор не только не стеснялся вновь и вновь признаться в любви к тому, во что влюблен, но и демонстрировал скептикам-радикалам от искусства, как нелепо и крайне немудро делать умный вид, что «все уже сказано», и отказываться от исследования того, что исчерпать до конца невозможно. В Восьмой симфонии Пендерецкий вырастил новый сад, назвав большинство частей если не именами деревьев («Сирень», «Под липой»), то стихиями или явлениями природы («Туман», «Горящее дерево»).
Сопрано Ивона Хосса, меццо-сопрано Анна Любаньская и контральто Ева Воляк – три польские дивы, словно три норны, вели слушателей по его туманным тропам. Богатейшая, неисчерпаемая, бездонная палитра тембров и фактур создавала уникальные мистические, будто физически осязаемые звуковые миры, уносившие в иные реальности. В этих мирах слова стихов образовывали своего рода словарь музыкальных символов и риторических фигур Пендерецкого, проясняя многие авангардные мотивы композитора. 78-летний американский дирижер Лоуренс Фостер (невероятно похожий на Сергея Мартинсона, как если бы был его братом-близнецом), большой друг четы Пендерецких, вел оркестр чутко и смело, бесстрашно всматриваясь в фантастические мрачные силуэты призрачного леса Восьмой симфонии, рисовавшего картины края земли, края жизни.
Выступление Лоуренс Фостер начал с того, что поделился ощущениями от катастрофического пожара в соборе Парижской богоматери, «который для всех нас представляет нечто несоизмеримо большее, чем религия».
Симфоническими высотами покоряли Хельсинкский филармонический оркестр под управлением Сусанны Мялкки, Дрезденский филармонический – под управлением Михаэля Зандерлинга и Цюрихский Тонхалле, возглавляемый Пааво Ярви. Пааво составил программу из «Вознесения» – «Четырех симфонических медитаций» Оливье Мессиана, идеально резонировавших с темой Пасхи, а также Третьего фортепианного концерта и Четвертой симфонии Бетховена. Бетховенский новаторский дух проявился в дирижерской манере Пааво, показавшего, что оркестр – не дорогая машина по извлечению нарядного шума, но уникальный инструмент, открывающий безграничные возможности коммуникации смыслов, накопленных коллективным разумом человечества. Основная тема фестиваля – «Песня эпохи романтизма» – звучала почти в каждом концерте.
Главный песенный опус – цикл «К далекой возлюбленной» – доверили исполнить тенору Бенджамину Брунсу и пианистке Кароле Тайль, подкупившим бескомпромиссной строгостью и ясностью взаимоотношений с вокально-поэтическим текстом. Вокальный цикл «Песни и пляски смерти» Мусоргского был представлен басом Николаем Диденко в сопровождении Оркестра Сантандера под управлением Мачея Творка. Солистка Баварской оперы Анна Габлер с оркестром Краковской филармонии им. К. Шимановского под управлением Чарльза Оливьери-Мунро исполнила «Четыре последние песни» Штрауса. Сопрано Ага Миколай и баритон Раймонд Айерс с Национальным симфоническим оркестром Польского радио в Катовицах дали большой концерт из сочинений Берга, Малера и Цемлинского.
К 200-летию Станислава Монюшко дирижер Лукаш Борович подготовил концертное исполнение на итальянском языке его неизвестной оперы «Пария» по мотивам трагедии Казимира Делавиня.
Прославленная меццо-сопрано Малгожата Валевская в сопровождении симфонического оркестра филармонии Щецина под управлением шведа Руне Бергмана дала монографический концерт из песен Мечислава Карловича, ставший тихой кульминацией фестиваля. Для этих песен – плоти от плоти эстетики модерна, Сецессиона, сочетавших полярные свойства тепла и холода, света и мрака, солнца и тьмы, высокого и низкого, мудрого и наивного, жизни и смерти, восторга и скепсиса, веры и неверия – Малгожата нашла в своем большом голосе нежный и трепетный камерный регистр, позволивший ей создать серию исполнительских шедевров, погрузивших в польскую ментальность.
Варшава–Санкт-Петербург
комментарии(0)