Русский блюз Павла Лунгина

Фото агентства городских новостей "Москва"

В фильмографии режиссера, сценариста, продюсера Павла Лунгина – чуть больше полутора десятков фильмов. Казалось бы, немного, зато нет проходных работ, тех, что не вызвали бы резонанса и не нашли бы отклика публики. От дебютного «Такси-блюз» до вышедшего в этом году «Братства» - все картины Лунгина прочно вписаны в историю страны последних трех десятилетий.

Выросший в семье драматурга Семена Лунгина, автора сценариев к фильмам «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Розыгрыш», «Трое в лодке, не считая собаки», и филолога Лилианны Лунгиной, которой мы обязаны в том числе переводами сказок Астрид Линдгрен и пьес Стриндберга и Ибсена, Павел Лунгин в кино дебютировал в зрелом – по крайней мере в сравнении со многими нынешними начинающими режиссерами – возрасте. Сперва отучился на лингвиста в МГУ, и только в 80-м окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров. И если фильмы по его сценариям начали выходить еще в конце 70-х, то первая режиссерская работа – картина «Такси-блюз» - появилась только в 1990 году.

Впрочем, эта лента из тех, которые стоило ждать – настолько цельная с художественной точки зрения, что и дебютом назвать язык не поворачивается. Снятая, несомненно, человеком с определенным жизненным опытом и пониманием не только природы кинематографа, но и самой жизни. Петр Мамонов в роли пьяницы-музыканта, Петр Зайченко в образе работяги-таксиста – их случайную на первый взгляд встречу иначе как судьбоносной не назовешь. Два полюса русской действительности сходятся, рождая одновременно и конфликт, и гармонию – и вместе невыносимо, и порознь невозможно. Оценили картину и на родине, где она получила «Нику» за лучшую операторскую работу, и за рубежом – «Такси-блюз» принес Лунгину награду за режиссуру на Каннском фестивале, а также номинации премии «Сезар» и «Золотой глобус».

Тонко чувствующий страну и эпоху, 2000-е режиссер Лунгин открыл фильмами «Свадьба» и «Олигарх». Первый, отметившийся в Каннах, без особых прикрас живописует быт глубинки, разгульный и трагический одновременно, а русская душа предстает во всей своей широте, не только формальной, но и глубинной, способной на большие поступки. Этакий вневременной портрет народа. Второй же, с Владимиром Машковым в главной роли, представил на тот момент сверхактуальную картину российской действительности, не оправившейся от 90-х – попытка осмыслить только что закончившийся трагический период истории и зафиксировать становление нового поколения дельцов, на которых, впрочем, давит прошлое, не только недавнее, но и советское.

Связь истории прошлой и настоящей – важнейшая тема всей фильмографии Лунгина. Будь то фильмы о современности или о давно минувших днях, как вышедший в 2009 году «Царь» с Петром Мамоновым в роли Ивана Грозного, где режиссер рассуждает на тему власти в России, ее авторитарности, то ли губительной, то ли спасительной. Картина вызвала немало споров и зрителем была принята неоднозначно, тогда как к вышедшему несколькими годами ранее «Острову» с тем же Мамоновым – на этот раз в роли смиренного грешника в вечном поиске искупления – публика была благосклоннее. Его герой здесь куда ближе к персонажу из «Такси-блюз», а фильм продолжает линию житийных лунгиновских историй, обращенных внутрь человека вне зависимости от времени и места действия, рисующих путь героя от греха до спасения.

Именно такой, человеческий подход к любой истории – пусть даже самой болезненной для народа – позволил Павлу Лунгину в 2019 году снять один из лучших за последнее время фильмов о войне. Не такой востребованной у российских кинематографистов, как Великая Отечественная, а о будто бы забытой, хоть и куда более близкой – афганской. «Братство» добиралось до проката через тернии, выдержав критику некоторых ветеранов, но заслуженно завоевав в итоге похвалу критиков и зрителей. На экране предстает в кои-то веки не пафосная история победы, а местами горькая, непарадная, честная история людей, и храбрых, и слабых, одним словом, живых. Чью боль, потерянность, неприкаянность, порожденную развязанной не ими войной, мы, потомки, невольно чувствуем до сих пор – и должны говорить об этом, осмысляя свое прошлое. Именно таким, кажется, и должно быть сегодня военное кино – максимально антивоенным. Чтобы хотелось сказать не «можем повторить», а «только бы не было войны».