Дюрер и Рембрандт в эпоху Instagram и личного присутствия

Пресс-конференции в Итальянском дворике музея теперь будут проходить так. Фото пресс-службы ГМИИ им. Пушкина

Пушкинский музей принял первых после долгого перерыва посетителей в минувшую пятницу. В связи с новыми правилами посещения здесь запустили проект «В Пушкинский с Пушкиным». В офлайн-части Александр Сергеевич, переживший Болдинскую осень, а теперь рисованный Леонидом Тишковым, дает советы нам – с рисунков, выставленных в Греческом зале. Андрей Сильвестров сделал с поэтом видеоролики, с одной стороны, рассказывающие о новых правилах посещения музея, с другой – позволяющие попасть в пространства, закрытые для публики. Например, в реставрационную мастерскую или в Дом графики. Собственно, Дом графики – «точка отсчета» наконец-то открывшейся выставки «От Дюрера до Матисса. Избранные рисунки из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина», первого такого масштабного показа-дайджеста.

У этой выставки сложная судьба, но проект все-таки дождался зрителей. «От Дюрера до Матисса» должны были открыть в конце марта (см. интервью с куратором, ведущим научным сотрудником отдела искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков Виталием Мишиным в «НГ» от 23.03.20), через неделю после того, как все музеи закрылись. Выставка была уже смонтирована, открытие провели в закрытом музее и транслировали онлайн, выложили в Сеть путеводитель, много онлайн-экскурсий, наконец, виртуальную панораму с откомментированными произведениями. Словом, музей очень тщательно отработал проект в цифровом формате. Но его очень хотелось увидеть именно живьем, и в день открытия музея корреспондент «НГ» провела там 4,5 часа, присоединяясь к экскурсиям, которые водили сотрудники Отдела графики. Хорошо известно, что графику нельзя экспонировать больше трех месяцев, и, согласно первоначальному плану, экспозиция должна была завершиться 21 июня. Сейчас проект продлили до 1 ноября.

Больше 170 рисунков из примерно 27 тыс. листов структурированы хронологически и по странам, представляя историю развития рисунка через призму коллекции Пушкинского музея. Внутри этого дайджеста есть много разных линий: это и история развития техники рисунка, и, например, единичные, но драгоценные вкрапления работ разных авторов, рисунки как подготовительные штудии и как самостоятельные произведения, споры об атрибуции разных работ и т.д. Рисунок – камерная, интимная сторона большой истории искусства, но с его помощью можно приоткрыть дверь в творческую кухню художника, в метод работы. Рисунок – язык, и у разных культур, конечно, есть свой акцент, почерк, интонация.

Дюрер, безусловно, один из главных героев выставки. Из двух хранящихся в музее его рисунков (второй – этюд для «Алтаря Геллера») экспонируют один – «Танцующих и музицирующих путти с античным трофеем». Основательные, щекастые фигурки в разных фазах движения сделаны в период первого итальянского вояжа немецкого мастера. Сделаны с вниманием к итальянской пластике и с северной четкостью рисунка. По словам хранителя итальянского рисунка XV–XX веков Марины Майской, относительно атрибуции этого листа мнения исследователей расходятся: примерно половина выступают за авторство Дюрера, другая половина – против. Разумеется, хочется, чтобы это был сам Дюрер, но в любом случае вещь замечательная, в том числе и как взгляд северян на классическую форму. Недалеко от Дюрера находится один из ранних, как говорит Майская, рисунков Витторе Карпаччо – «Философ в студии, занятый геометрическими измерениями», и здесь мнения экспертов относительно того, к какой работе он мог быть эскизом, не сходятся, но, как бы то ни было, это зафиксированная в рисунке гуманистическая культура. И принципиально иной, чем у Дюрера, почерк – быстро, эскизно сделанные контуры.

Почерк Винсента Ван Гога виден не только на рисунке – единственном в российских музеях, но и на вангоговских заметках на полях этого же листа. Рисунок соотносится с живописным портретом «Мусме» из Национальной галереи Вашингтона, однако это не эскиз, а сделанный постфактум лист: Ван Гог отправил его художнику Эмилю Бернару, снабдив черно-белый графический портрет комментариями относительно колорита картины. Вскоре после Ван Гога вы придете к символизму Врубеля в эскизе-варианте к «Демону поверженному». И это как раз тот случай, когда можно увидеть мучительные поиски художника, менявшего позу Демона, что видно по бумажным надставкам листа.

Тому, что рисунок – интонация, одним из лучших и в то же время едва уловимых примеров служит «Композиция Ж (Голосу)» Василия Кандинского, который, как известно, исследовал психологическое влияние цвета на человека. Ему, международному мастеру-новатору, проведшему большие периоды жизни и в России, и в Германии, и во Франции, отдана экседра Белого зала. Акварельная абстракция 1916 года, как рассказывает хранитель коллекции голландской графики XVI – первой половины XX века, фонда книг и альбомов Наталья Маркова, передает впечатление от телефонного разговора еще не встречавшихся лично художника и Нины Андреевской, которые поженятся в 1917-м.

Одна из сквозных линий экспозиции – рифмы между работами разных художников. Так, рядом с Георгом Гроссом оказывается Юрий Пименов, а почти напротив них в Белом зале – Борис Григорьев. Все трое – с «едкими», очень энергично сделанными размышлениями о разных сторонах городской жизни соответственно 1920-х и 1910-х годов. Рифмы из голландского искусства и жизни XVII века – это две будничные зарисовки. Одна, где мы вместе с художником будто случайно замечаем со спины женщину с ребенком на руках, сделана рукой Рембрандта, с немногочисленными, легкими и уверенными линиями. По соседству висит рисунок «Блинщица (Кухня в доме Рембрандта)». Долгое время, еще с XVII века, рассказывает Наталья Маркова, он считался работой самого Рембрандта, но строгий анализ показал, что это все-таки произведение какого-то ученика великого голландца. Акцент на тихие будни, где за непримечательными мотивами есть своя идиллия, внимание художников XVII столетия к таким мотивам – то, что директор Рейксмузеума Тако Диббитс как-то сравнил с сегодняшним Instagram.

В том, что касается международных выставочных проектов, вопрос пока остается неясным, но музеи надеются на какое-то возобновление обмена. Показ работ из Музея Каподимонте, который должен был открыться в Пушкинском музее как раз летом, конечно, провести сейчас было невозможно, но выставка Арчимбольдо пока по-прежнему стоит в музейных планах на декабрь.