Елена Панкратова: "В Байройте оркестранты иногда не видят дирижерской палочки"

В прошлом году певица стала обладателем российской оперной премии  Casta Diva.  Фото РИА Новости

Сопрано Елена ПАНКРАТОВА, обладательница уникального по силе и красоте голоса – первая русская певица, приглашенная петь в Байройте крупные драматические роли – Кундри в «Парсифале», Ортруду в «Лоэнгрине» – и выступавшая там четыре сезона подряд. Певица рассказала корреспонденту «НГ» Наталье КОЖЕВНИКОВОЙ о некоторых секретах Байройтского театра и о том, как чувствуют себя этот город, театр и певцы сегодня.

– Елена, велики ли ваши творческие потери из-за пандемии?

– Как у всех музыкантов, большие: в Чикаго и «Арене ди Верона» отменена «Сельская честь», «Электру» в постановке Дмитрия Чернякова в Гамбурге перенесли на осень 2021 года, когда у меня подписан контракт на «Турандот» с Парижем, так что, к сожалению, не удастся петь мою любимую роль в его спектакле. Байройт частично перенес программу на 2021 год, планируют концертное исполнение «Валькирии», чего никогда не было в его истории, новую постановку «Голландца», повторят пару старых спектаклей, а запланированную нынче премьеру «Кольца» перенесут на 2022 год.

Но есть и приятные новости – в прошлом году на генеральной репетиции «Лоэнгрина» была артистический директор фестиваля «Арена ди Верона» Чечилия Газдиа и загорелась желанием показать эту постановку Шарона с нашим составом – Фогт, Нюлунд, Панкратова, Конечный, Цеппенфельд – в Вероне. По-моему, там Вагнера по-немецки не было никогда. Так что в 2022-м еще раз спою байройтскую Ортруду, но под итальянским небом.

– В этом году должен был быть ваш пятый сезон в Байройте.

– Ежегодно мы с супругом жили там по 2–3 месяца. В артистическом гардеробе у меня – огромный шкаф «имени Елены Панкратовой», где зимовали наши вещи. В июне мы наведались в Байройт и забрали все домой в Грац. В театре сейчас работают только те, кто занимается вопросами организации на следующий год. Кажется, что театр и город вымерли. Байройт оживал летом, зарабатывая деньги благодаря зрителям фестиваля.

– Чем отличается эта сцена от других?

– Вагнер задумал театр очень аскетичным: простая лепнина и деревянные кресла служат уникальной акустике. Он хотел свести к минимуму все излишества в костюмах, декорациях, чтобы ничто не мешало хорошему звучанию, концентрации на музыке и содержании. Никаких титров для публики нет – все певцы должны владеть текстом и его подачей в совершенстве.

В этом театре создается ощущение, что ты поешь внутри корпуса виолончели, настолько голос отзывается во всех точках театра – это ни с чем не сравнимо. Но не все голоса звучат качественно в этой акустике, поэтому даже признанные в вагнеровском репертуаре певцы, если приглашаются в Байройт, обязательно проходят прослушивание на сцене театра.

Быть популярной в Байройте – очень почетно и приятно, но это палка о двух концах: ты не можешь принимать приглашения других летних фестивалей. Меня часто приглашала Верона, «Звезды белых ночей», «Торре дель Лаго», но я вынуждена была отказываться. Зато вагнеровский репертуар я пою на крупных сценах мира и готовлю сейчас свою первую Изольду для Валенсии в марте 2021 года.

– Самую длинную даже среди опер Вагнера.

– И самую сложную и вокально, и актерски, требующую большого опыта и физической выносливости. Очень благодарна судьбе за то, что роли в операх Штрауса и Вагнера нашли меня, когда я стала зрелой певицей. Важно еще в совершенстве владеть языком, понимать весь подтекст, что стоит за словами. Я 27 лет живу в Германии, в Австрии, думаю и вижу сны по-немецки, последние годы преподаю академический вокал в Университете искусств Граца. Вагнер сам писал либретто таким языком, что обычный немец сегодня не все поймет. У меня есть замечательный словарь – вагнеровский язык в переводе на современный немецкий.

– Есть представление, что певцу нужно перекрывать огромный оркестр в вагнеровских операх.

– Не совсем правильное. В Байройте оркестр сидит под сценой, да еще на нескольких уровнях. Не все оркестранты видят дирижерскую палочку, некоторые берут темп от локтя предыдущего музыканта. Очень сложная задача для дирижера: надо рассчитывать, что звук от инструментов дойдет до зала с опозданием, звук со сцены тоже, и, чтобы зритель услышал все одновременно, требуется особое искусство координации и звукового баланса. Певцы на сцене иногда слышат оркестр частично: например, у меня в «Парсифале» есть фраза, которую задает контрфагот. Я знаю, что он играет, но не слышу, потому что стою в глубине сцены, а он сидит подо мной несколькими метрами ниже. Так что ориентироваться приходится только на внутренний слух, и должно быть все досконально отрепетировано, чтобы публика слышала так, как написано композитором.

– То есть вы должны знать всю партитуру!

– Абсолютно! К тому же и публика, которая приезжает в Байройт, – особенная: знает Вагнера наизусть, слышала лучших из лучших исполнителей последних десятилетий. Работа в таком театре выводит тебя на совершенно другой уровень мастерства, и зарекомендовать себя в Байройте – особое признание. Кстати, каждое лето, в конце августа, там проводятся традиционные гала-обеды с членами вагнеровских обществ всего мира – от Австралии до США. Вот только представителей российского вагнеровского общества я там, к сожалению, пока не встречала.

– Ваш Байройт начался с Кундри, а Кундри – с Байройта.

– Мистерия «Парсифаль» написана именно для Байройта зрелым мастером. Мне посчастливилось дебютировать там в этой партии. Кундри путешествует между мирами, между жизнями, между временем. Мы можем двумя словами выразить суть других героинь, Кундри описать невозможно, там есть все, что есть в женщинах, – мать, любовница, искусительница и служанка. Я бы сказала, что этим образом Вагнер отдал дань всем женщинам в своей судьбе: матери, первой жене Мине, возлюбленной Матильде Везендонк, супруге Козиме, вплоть до правнучки Катарины Вагнер, которая является директором фестиваля сегодня.

И это единственный женский образ в опере! Я очень люблю такие оперы, как «Парсифаль», «Тоска», «Аттила», где не возникает сопоставления: Ортруда–Эльза, Елизавета–Венера, Турандот–Лиу.

– Планы сейчас строите?

– А как же иначе? Контракты у меня подписаны до 2024 года: не говоря о ролях Вагнера и Штрауса, одну только Турандот я буду петь в Вероне, Париже, Лондоне, Мадриде, Барселоне, Берлине, Японии и в Нью-Йорке в Метрополитен-опере. Главное, чтобы мы все были здоровы!

Знаете, в неожиданном карантине были и положительные моменты, мы провернули кучу дел, на что годами не хватало времени из-за постоянных поездок и профессуры. В моем доме балконы, выходящие во внутренний двор, теперь превращены в сад – один с цветами и кустами розмаринов, второй – с пряными травами. Помимо обычных занятий со студентами в Зуме я организовала серьезнейший мастер-класс по французской музыке с главным концертмейстером театра Лисео в Барселоне Вероник Веркле. Кроме того, студенты изучили «Женщину без тени» и «Лоэнгрина» по записям моих спектаклей, и потом мы провели видеоконференции с привлечением моих театральных коллег. Обычно во время обучения студенты вообще не сталкиваются с такими операми, а мои ездят на генеральные репетиции в Байройт и обязательно поют музыку Вагнера – если не оперную, то камерную. Это позволяет лучше раскрыть свой голос и задуматься о своем вокальном будущем.