Время собирать урожай. Марфа Горвиц поставила в Театре на Таганке спектакль по пьесе Павла Пряжко

Герои проходят путь от гармонии к хаосу, от созидания к разрушению. Фото Марии Хуторцевой предоставлено пресс-службой театра

Отборочным конкурсом, фильтром, можно даже сказать, своеобразным аналогом худсовета остается для новой «Таганки» под руководством Ирины Апексимовой лаборатория «Репетиции», где режиссеры представляют эскизы своих потенциальных спектаклей, а дальше – театр либо берет постановку с доработкой в афишу, либо – нет. В этом методе построения репертуара есть и плюсы, и минусы, ровно те, что высветились еще при запуске проекта.

Такой способ помогает устраивать перманентную ярмарку режиссеров и отбирать таланты, которые в работе с труппой либо дают успех, либо их работа остается проходной. Режиссеры, разумеется, приходят со своим материалом, зачастую с приглашенными артистами. К сожалению, всеядность такого подхода доказала за пять лет, что лицо «Таганки» постепенно размылось. Нет единой репертуарной политики, во многих новых спектаклях не видно самой труппы либо задействована одна и та же группа молодых актеров. Правда, и труппа, стоит признать, на сегодня в Театре на Таганке достаточно разнородна.

Но в этом сезоне наконец театр все-таки предпринимает попытки с помощью восстановления исторической справедливости – заявлено объединение любимовской «Таганки» и отделившегося 30 лет назад «Содружества актеров Таганки» – вернуть портрет труппы. Вышел спектакль «Земляничная поляна», где старшее поколение актеров играет вместе, а до Нового года зрители увидят еще один мюзикл Алексея Франдетти – «Онегин», где будут задействованы актеры обеих трупп.

В этом контексте спектакль Марфы Горвиц (последние ее премьеры – в «Практике» и Электротеатре) мог быть поставлен в любом другом театре Москвы, настолько его мало что связывает с «Таганкой», но локально – это очевидная удача режиссера. Камерная история на квартет актеров захватывает Большую сцену театра благодаря равноправной сценографии и свету Николая Симонова и Ивана Виноградова и хореографии Анны Абалихиной, которые создают законченную картину художественного мира загадочного драматурга, коего сегодня мало кто умеет переводить на театральный язык. На покатом помосте сцены высится дерево с вырезанными, как из трафарета, ветвями, под корнями которого словно марсианская впадина – гладкая и округлая с узкой окаемкой по окружности. К финалу спектакля сцена напоминает то ли космос, то ли постапокалипсис на Земле. Но пока пространство залито теплым, согревающим светом.

Компания молодых людей собирает яблоки, укладывает их в ящики. Постепенно выясняется, что сад не свой, яблоки чужие – собирают для кого-то (к временным размытым ассоциациям «подключаются» колхозные выезды комсомола). Ящики, как назло, дали совсем старые, непрочные. Радостно начавшийся очередной день сбора урожая грозит закончиться бедствием – ведь нельзя пропустить ни одного гнилого яблока в урожайную зимовку. И яблоки с романтичным названием «ранет» – красные яркие шарики – начинают неумолимо разбегаться по сцене, снова и снова повергая героев в ужас бессилия.

За 50 минут герои проходят путь от гармонии к хаосу, от созидания к разрушению, от рая к его утрате. Две пары, мужчины и женщины, словно удвоенные Адам и Ева, сосуществуют в условном, вырванном из социальных обстоятельств пространстве. Сентиментальная Люба (Инна Сухорецкая), прямолинейная Ира (Надежда Флерова), заносчивый Валерий (Роман Колотухин) и трусоватый Егор (Сергей Цимбаленко). Игровое поле лишено резких сюжетных и эмоциональных переходов, сдержанность, пастельность тонов тут не только визуальные, но и постановочные. Актеры очень точно встраиваются в мягкий режиссерский рисунок, который подчеркивает текучесть текста – даже не воспроизведения реальности, а словно самой осязаемой материи жизни, ее квинтэссенции, то драматичной, то пародийной. И чеховской, и беккетовской одновременно.

Пряжко всегда отталкивается от мелких бытовых ситуаций. Так, в пьесе «Сосед» (также идет на «Таганке», в постановке Леры Сурковой) сюжет завязан на диалоге двух соседей по дачному поселку. Но бытовая зацепка обманчива – кажущаяся бессмысленность диалогов при всей трезвости реплик незаметно затягивает зрителя в воронку беспримесного ощущения жизни – в совершенство ее абсурда.

Светлая ироническая режиссура Марфы Горвиц в отличие, скажем, от мрачноватой, даже давящей стилистики Дмитрия Волкострелова (один из самых устойчивых тандемов российского театра в связке автор+режиссер) вдруг открывает в этой пьесе Павла Пряжко не как холодного интеллектуала, а как драматурга очень человечного.