Владимир Дудин
Режиссер Сергей Бурлаченко модифицировал финал «Бесприданницы» – Лариса у него бросается в реку. Фото предоставлено пресс-службой театра
Саратовский областной театр оперетты в Энгельсе закрыл сезон премьерой мюзикла «Бесприданница» на киномузыку Андрея Петрова, из которой его дочь Ольга Петрова создала красочный пэчворк-оммаж, приложив и свою композиторскую руку.
Покажи этот мюзикл где-нибудь в Москве, резонанс даже от самой успешной громкой премьеры потонул бы в информационном потоке донельзя избалованной столицы. В Петербурге его история могла бы сложиться, возможно, чуть более заметно. Когда же приезжаешь на премьеру в Энгельс, на родину Альфреда Шнитке – пыльноватый, затертый временем городок с обветшалыми домами, то после фразы Паратова «За Волгу, за Волгу!», обращенной к Ларисе Огудаловой, понимаешь, каким чуть не революционным призывом она резонирует в умах и сердцах публики. Лишь полноводная Волга, не утрачивающая своего природного богатства, является там самой главной и самой дорогой достопримечательностью. А потому у этого спектакля есть все шансы стать новым талисманом этого театра.
Современные маленькие бесприданницы встречаются в той части мира на каждом шагу, в их глазах – тлеющая надежда, их щеки сильно нарумянены, а прядки волос пестрят радугой зазывных модных оттенков. Да и сам театр оперетты (который если не знать, что это он, можно и не заметить) снаружи и внутри представляет словно живую декорацию к тому же феномену бесприданничества, когда сама девушка хороша, а приданого нет. Хотя в Саратовской оперетте приданое все же имеется, и эта ценность – сама труппа театра, которая в очередной раз убедила в том, как ей хочется нового и качественного творческого развития. Мюзикл «Бесприданница» в постановке Сергея Бурлаченко оказался объектом желания артистов, в котором каждый из них всласть отвел душу.
Александр Островский, Андрей Петров, Эльдар Рязанов сошлись в этом мюзикле в трансвременном творческом союзе рассказать о том, что такое русский человек с его радостями и слабостями, привычками и стремлениями, надеждами и безнадегой, законами и беззаконием, большой любовью к увеселениям. Идея «омюзиклить» знаменитый кинохит, да не один, а сразу два – «Жестокий романс» и «О бедном гусаре замолвите слово» – пришла Виктору Олину, главному дирижеру Иркутского областного музыкального театра, где премьера постановки Нины Чусовой состоялась в апреле прошлого года. В Энгельсе режиссер Сергей Бурлаченко модифицировал сценарий, в финале которого Лариса не была застрелена, а кинулась в реку, оставив Карандышева в аду мук совести. Образ Карандышева в этой мюзикловой версии «Бесприданницы» претерпел внушительную сущностную трансформацию, и после предсказуемого в своей философии мелкого чиновника в наизусть знакомом кино он возопил здесь от лица того маленького человека, о котором так хлопотала великая русская литература, начиная с Пушкина и Гоголя.
В Саратовском театре оперетты история с этим героем обрела особый колорит еще и благодаря невероятно контрастным актерским работам Михаила Крещикова и Максима Корниеца, предложившим две радикально отличных интерпретации этого образа. Михаил Крещиков наделил своего персонажа теми чертами, которые не оставили у зрителей никаких сомнений, что бесприданница Лариса интересовала его лишь как комильфо, но вряд ли как женщина и человек. Максим Корниец представил свой впечатляющий актерский шедевр, создав из доверенной ему «формы для лепки» героя, которому в нудной беспросветной жизни чиновничьих будней вдруг выпадает счастливый случай, словно мираж, который исчезает так же скоро, как и появляется. Ольга Петрова написала для него вопль души – щемящий романс «А что мы знаем о любви». В исполнении Максима (чья филигранная, драматически точно простроенная, магнетически притягательная работа вызывала в памяти образы Олега Даля или Георгия Вицина) этот спектакль впору было назвать «Сватовство чиновника».
Мюзикл «Бесприданница» стал для поклонников и знатоков музыки Андрея Петрова превосходным поводом поиграть в «угадай мелодию», ибо в диалог здесь, по словам Ольги Петровой, вступили шлягеры не только из двух вышеупомянутых кинокартин, но и менее известные – из фильма «Ключ от спальни», новые тексты к которым написал Дмитрий Константинов, и оперетты «Мы хотим танцевать». Благодаря разномастным полечно-галопным рефренам они соединились здесь в форму условного рондо, отражая ярмарочную круговерть провинциальной жизни. Невозможно было не расслышать дерзкого азарта, с каким оркестр под управлением Валерия Брятко лихо отыгрывал любимые мелодии. Легкой оперно-драматической специей дохнуло от заунывного хора цыган, заведших в зачине спектакля свою мотающую душу волынку и выступивших символом предначертанности судьбы.
Конструкция декорации (художник-постановщик Евгений Бюрчиев) соединила в себе ворота городского сада, торговые ряды и остов парохода на заднем плане, который как будто и не стронется больше никуда, ибо сел на мель. А вывеска «Бряхимов» с покосившимся «ятем» намекнула на метафору города как корабля. Два премьерных состава показали два совершенно разных градуса одной и той же истории. Лариса Огудалова у Екатерины Умришовой получилась девочкой-оторвой под стать вулканическому темпераменту ее матери – Хариты Игнатьевны в исполнении Елены Комиссаровой, затмевающей своей харизмой все на своем пути. Живя по принципу «скромность – путь к забвению», эта Харита сражалась с провинциальной скукой и однообразием превращением жизни в бесконечный театр одной актрисы любой ценой. Рядом с ее дочерью вряд ли долго продержался бы в роли счастливого мужа Карандышев, которого обе этих дамы испепелили бы. Да и Паратову с его напускными бравадой и апломбом, с его грассирующей «р», намекающей на любовь к парижской моде, в исполнении молодого Романа Каляева в таком семействе вряд ли удалось бы сохранить равновесие: он сбежал бы от них без оглядки на волю под любым предлогом.
Версия «Бесприданницы» Марины Фроловой и ее матери в исполнении Татьяны Харьковой оказалась по интонации и рисунку роли ближе к родному фильму. Эти солистки рисунками своих ролей давали возможность вспоминать и точнейшую в психологической прорисовке Алису Фрейндлих, и нежнейшую, чувственнейшую и беззащитную, космически женственную Ларису Гузееву, и пение Валентины Пономаревой. Даниил Вильперт в роли Паратова с его «кудрями пышными до плеч» париком больше напоминал Ленского, чем Михалкова, но тоже создал славный, ослепительный образ стремительно проматывающегося донжуанистого барина-кутилы, балансирующего на грани отчаяния. Виртуозно-хамелеонисто вписался в оба состава протеистичный, разящий наповал своей мужской харизмой Тимур Абдурахманов в роли сноровистого Васи Вожеватова, не оставив сомнений, кто претендует на место Паратова в этом городке.
На очереди после успешно омюзикленного «Жестокого романса» и русских нравов XIX века могут уверенно встать и «Служебный роман», где сюжетные инварианты, меняясь, перелетают уже в ХХ век, и «Старые клячи» с «Небесами обетованными», глядящими в еще более безжалостный XXI цифровой век.
Энгельс – Санкт-Петербург
