Смелость эксперимента и никаких предосторожностей

Фото Юлии Осадча, предоставлено пресс-службой проекта

Постановка Дмитрия Бертмана не нова: спектакль 2007 года уже много лет с успехом идет на сцене модного московского театра, всякий раз собирая полный зал: самую известную оперу Россини всегда легко продать, популярность у нее такая, что на нее придут в любом случае. Справедливости ради стоит сказать, что в данном случае дело не только в гениальности итальянского мастера — игровой спектакль Бертмана, решенный в стилистики комедии дель-арте, превосходно раскрывает природу этого сочинения. Декорации севильских строений (сценография Игоря Нежного) обильно украшены кружевными разводами — все пространство в замысловатых узорах: посреди этой плетеной красоты на гигантских клубках нитей сидит настоящий паук — доктор Бартоло, дергающий за веревочки марионеток своего «домашнего театра» и опутавший паутиной пленницу Розину. Она тут вроде несчастной Мальвины-Коломбины у злого Бартоло-Карабаса, хор-миманс и слуга Амброджио — настоящие арлекины-паяцы, и лишь одна служанка Берта выбивается из карнавального итальянского контекста — она в кокошнике, сарафане, с самоваром и бубликами отыгрывает экзотический для средиземноморских широт типаж а ля рюс, добавляя комедийной перчености и в без того нескучное действо.

Словом, ни в какой дополнительной рекламе спектакль не нуждается. Тем не менее, в старые меха решили влить новое вино: прославленный отечественный тенор, специалист по репертуару бельканто и особенно музыке Россини Дмитрий Корчак провел полный репетиционный цикл с молодыми солистами по их вводу в репертуарный спектакль «Геликона», а в день премьеры сам встал за дирижерский пульт. Эта своеобразная копродукция — результат сотрудничества «Геликона» и Благотворительного фонда Елены Образцовой, который уже не первый год реализует молодежный образовательно-творческий проект «Оперный класс — рождение оперного спектакля»: начиналось все в 2019-м с «Золушки» того же Россини в «Новой опере», потом делали спектакль-пастиччо по трем самым известным итальянским операм Моцарта, последним экспериментом была опера Равеля «Дитя и волшебство». Над «Цирюльником» с отобранной по конкурсу молодежью помимо Корчака занимались Дмитрий Вдовин, Василиса Бержанская, Джанлука Марчано и другие педагоги, стремясь добиться россиниевской легкости и пластичности, аутентичности итальянского языка — словом, всего того, чего в репертуарном спектакле «Геликона» было не много: определенно бельканто не является мейнстримом афиши этого театра.

Сказать, что эксперимент получился на все сто, было бы явным преувеличением. Поначалу действию не хватало динамики, молодые артисты чувствовали себя скованно и актерствовали нарочито, не все ладилось с подзвучкой (в «Геликоне» она есть всегда, не зря у артистов из под париков видны миниатюрные микрофоны-петельки) — не хватало ровности звучания из разных частей сцены, а электронный клавесин в динамиках местами перекрывал голоса и оркестровый аккомпанемент. Оркестр и солисты расходились не раз, особенно в заковыристых ансамблях. Участники проекта подбирались, видимо, по своим голосовым данным, а не по возможности составить гармоничный актерский ансамбль, поэтому миниатюрному субтильному Альмавиве в дамы сердца досталась корпулентная Розина, которой он был буквально по плечо — практически как на мировой премьере в Риме в 1812 году, когда виртуозу Мануэлю Гарсии приходилось объясняться в любви фундаментальной Джельтруде Ригетти-Джорджи, что и было одной из причин грандиозного провала — публику такая любовная пара совсем не впечатлила. В перевод-подстрочник не успели внести изменения, обусловленные новациями Корчака (купирование сцены объяснения Розины и Бартоло перед финалом и введение сложнейшей арии «Cessa», которую в «Геликоне» обычно не исполняют), поэтому текст на бегущей строке несколько раз кардинально не соответствовал событиям на сцене.

Но было и много положительного. Ко второму акту молодые солисты обрели большую уверенность — и их игра, и пение стали более ровными и яркими, а спектакль в целом заблистал новыми красками. С самого начала оркестр театра под управлением Корчака демонстрировал небывалый уровень утонченного россиниевского стиля, мягкость и деликатность звука, но не лишенных блеска — это бесспорное достижение маэстро. Открытиями вечера стали три молодых солиста в главных партиях. Ярким, напористым, бравирующим Фигаро предстал мариинский баритон Виталий Новиков. Красотой тембра, полным диапазоном и элегантностью колоратур порадовала меццо Юлия Вакула (Розина). Наконец, грациозный тенор Дамир Садуахасов провел по нарастающей партию Альмавивы, завершив ее фееричным исполнением сложнейшей арии, показав настоящий россиниевский класс и поставив окончательно своего героя в центр повествования оперы. Ведь хотя она и написана по комедии Бомарше, и с давних пор идет под привычным всем названием, делающим цирюльника титульным героем, поклонники бельканто хорошо помнят, что на самом деле главный персонаж тут — Граф, именно ему отданы лучшие и ответственнейшие музыкальные номера, да и изначально Россини назвал свой опус иначе — «Альмавива, или Тщетная предосторожность».