Виктор Александров
В Москве певица выступила с российским пианистом Яковом Кацнельсоном. Фото Сергея Родионова предоставлено пресс-службой фестиваля
Концерт «Королева Чардаша» с участием приглашенной солистки Венгерской государственной оперы Полины ПАСТИРЧАК прошел в Москве. Единственное выступление певицы на Малой сцене Московского академического Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко состоялось в рамках X Международного фестиваля вокальной музыки «Опера Априори». Ностальгическое путешествие в очаровательный музыкальный мир Австро-Венгрии Полина Пастирчак пригласила москвичей и гостей столицы совершить вместе с пианистом Яковом Кацнельсоном. Прозвучали арии из оперетт Кальмана, Легара, Хойбергера, Целлера, Штрауса-сына, песни из вокальных циклов Листа, Донаньи, Цемлинского, Альмы и Густава Малеров, городские романсы Сечиньского и Лайтая, «Песня луне» из оперы «Русалка» Дворжака, венгерские и словацкие народные песни в обработках Бартока и Кодая.
Полина Пастирчак успешно продолжает карьеру, посвященную концертам, а также опере. Объемный и богатый вибрато голос позволяет ей петь самый разнообразный репертуар – от барокко и классицизма до произведений романтической эпохи и модерна. Накануне концерта с певицей – специально для «НГ» – побеседовал музыкальный обозреватель Виктор АЛЕКСАНДРОВ.
– Полина, как вы связали свою жизнь с оперой?
– Я всегда мечтала о ней. Пение было для меня внутренней эмоциональной потребностью. Ну а оперой я увлеклась довольно поздно, когда начала брать уроки вокала.
– Среди ваших наставников были такие колоссальные личности, как Евгений Нестеренко и Мирелла Френи. Какой след каждый из них оставил в вашей душе?
– Огромный! Как и все великие артисты, они во многом руководствовались интуицией. Я очень открыта к такому общению. Иногда достаточно послушать человека, понаблюдать за ним, и понимаешь, как следует петь правильно. Так было и в случае с Миреллой Френи, и с Евгением Нестеренко. Сейчас их уже нет рядом с нами, но я благодарю судьбу за эти встречи. С Евгением Нестеренко я дважды встречалась на мастер-классах. С Миреллой Френи мы занималась пять лет в Италии во время моей учебы в консерватории.
– Какое место в вашем репертуаре занимает русская музыка?
– Русская душа – это особое уникальное явление. Я уверена, что она живет внутри меня и всегда со мной, что бы я ни пела по-русски, по-итальянски или по-французски. Красивый голос захватывает сердце гораздо больше, чем красивая внешность. Я думаю, что, как и глаза, голос – зеркало души.
– Если говорить о венгерском репертуаре, то он универсален. Вы поете очень много разных композиций Куртага, Лигети, Бартока, Кодая, Листа. Насколько важен для вас фольклор родной страны?
– Мне кажется, что венгерская душа во многом определяется сильным влиянием народного искусства. Наверное, эта взаимосвязь есть во всех странах, но в Венгрии народное искусство – крайне глубокое, что сильно влияет на жизни народов, и это отражается в музыке, как, например, в сочинениях Бартока и Кодая, тесно связанных с истоками венгерского фольклора. Я очень люблю исполнять этот репертуар. Это дает невероятный культурный опыт. Однажды я пела похожую программу под названием «Восточный экспресс», идея которой заключалась в таком воображаемом путешествии на поезде по Австро-Венгерской империи. Но затем Елена Харакидзян, продюсер фестиваля «Опера Априори», попросила меня немного видоизменить программу и сосредоточиться на культурных и этнических воззрениях, принятых в странах Австро-Венгерской империи. Замысел состоял в том, чтобы взять понемногу от каждого языка, на котором говорили в империи: итальянского, словацкого, венгерского, немецкого, чешского. Там проживало множество народов. Барток и Кодай занимались собиранием фольклора и адаптировали его в своих сочинениях. Таким образом, фольклор австро-венгерских народов можно было вернуть в новых произведениях. Мы словно переносимся в те времена, ведь каждая из композиций отражает культуру и национальную идентичность той или иной страны. Например, когда попадаем в Вену, то слышим много разных вальсов, а потом снова оказываемся в Венгрии и наслаждаемся неисчерпаемым кладезем фольклора.
– Название «Королева чардаша» говорит и о присутствии оперетты в программе вашего московского концерта. Как сегодня развивается этот жанр?
– Мне кажется, в наши дни он напоминает такую изящную фарфоровую статуэтку, поставленную на дальнюю полку. Все смотрят на оперетту как на красивую старинную вещь. И лишь немногие прикасаются к ней, и мало кто готов посвятить себя исключительно этому жанру, поскольку он, к сожалению, постепенно умирает. Я же нахожу мир оперетты удивительно богатым и крайне разнообразным. Наша задача – вернуть ее на концертные и театральные сцены, потому что эта музыка заслуживает еще большего внимания. Ошибочно предполагать, что оперетта – жанр неинтересный и тяжеловатый для современного слушателя. Если попытаться взглянуть на него шире и внимательнее, то это потрясающе развлекательный жанр, особенно в плане пения. Я не могла миновать его в своей программе. И, конечно же, если вы попадаете в эпоху существования Австро-Венгерской империи, там никак не обойтись без оперетты.
– Полина, камерно-вокальная музыка составляет основу большинства ваших программ. Находите ли вы в своих выступлениях взаимосвязь с залом, с людьми, которые вас слушают?
– Камерно-вокальная лирика всегда требует глубокого контакта с публикой, потому что между нами нет оркестра, который создает дистанцию между слушателем и вокалистом. У нас нет оперного сюжета, какой-то истории, в которой мы задействованы как певцы. Я на сцене совершенно одна, и мне необходимо понимание со стороны зала. Поэтому приходится делать все возможное, чтобы вовлечь публику в свой мир, с которым я хочу познакомить людей.
– Наверняка с каждым концертмейстером вы находите новые краски в концертных программах. Много поете с немецким пианистом Яном Филиппом Шульце, а в Москве впервые выступаете с Яковом Кацнельсоном. Как концертмейстер может повлиять на вас?
– Безусловно, все сильно зависит от того, с каким концертмейстером ты выступаешь. Я привыкла работать с Яном Филиппом Шульце. Мы провели с ним множество концертов, давно уже стали друзьями и хорошо чувствуем и понимаем друг друга. И вот наступает такой момент, когда мне предстоит работать с другим человеком, которого я совершенно не знаю как личность. Наша первая репетиция с Яковом прошла на удивление дружно и душевно. Я сразу была уверена, что концерт получится увлекательным, потому что между нами возникла необходимая химия сотворчества.
– Барочная музыка тоже составляет часть ваших программ. Чем она привлекает вас? Недавно вы исполняли канцоны и гальярды Джона Дауленда...
– Я никогда не стремилась стать барочной певицей, потому что для этого нужно полностью посвятить себя этому репертуару. У меня нет особого желания концентрироваться лишь на одной какой-то музыкальной эпохе. Мои интересы гораздо шире. Однако в моем голосе есть краски, которые подходят для исполнения музыки эпохи барокко. Многие музыканты слышат эти краски и предлагают мне исполнить что-то из барочного репертуара. Я охотно соглашаюсь, но для меня это скорее необычное путешествие, после которого я всегда должна вернуться к своему привычному репертуару.
– Часто можно встретить в ваших программах произведения Густава Малера – песни и вокальные симфонии. В чем для вас заключена сила и красота его музыки?
– Его личность невероятно драматична. Музыка Малера столь же уникальна. Он бесконечно интересен мне как человек. Для меня Малер – один из самых любимых композиторов. Возможно, дело в его еврейском происхождении, а может быть, в том, что он жил в Вене в интереснейшую эпоху. У него была жена, Альма Малер, и их окружала такая интересная творческая жизнь. Я всегда чувствую себя очень близкой к нему, особенно когда исполняю его песни.
– Среди ваших последних театральных работ опера Дебюсси «Пеллеас и Мелисанда» в Венгерской национальной опере. Как вы подходите к роли своей героини?
– Есть определенные роли, про которые я всегда знала, что когда-нибудь их обязательно спою. И одной из них была Мелисанда. Впервые познакомилась с клавиром этой оперы еще во время учебы в консерватории в Ферраре. И вот спустя много лет, когда получила предложение спеть эту роль, поняла, что она очень хорошо подходит моему голосу. Постановка в Венгерской национальной опере получилась особенной еще и потому, что режиссура была очень минималистичной. Главное внимание было уделено сюжету и оттенкам музыки Дебюсси, причем не только в вокальных партиях, но и в самом оркестре. Мне такой подход очень понравился.
– Стараетесь ли вы быть независимой в своей профессии?
– Я думаю, что независимость – ключ к тому, чтобы быть артистом. Многие исполнители зависят от многочисленных контрактов и при этом прекрасно выступают. Но я всегда стремилась к независимости, никогда не была частью какой-либо труппы, что, вероятно, иногда усложняет жизнь, потому что за все отвечаешь ты сама, когда делаешь свой собственный выбор. У тебя нет советников, но зато есть свобода. И это, я думаю, самое главное для души – быть свободным человеком, руководствоваться своим правом выбора. Для этого необходимы терпение, мудрость и инстинкт. Именно они помогут вам добиться успеха в том, что вы делаете.
– Как вы поддерживаете свой голос и вокальную форму?
– Прежде всего нужно исполнять правильный репертуар в свое время. Ведь допущенная ошибка может причинить сильный вред, потом придется долго за нее расплачиваться. Необходимо много заниматься, вы должны петь подходящие вам роли, и тогда голос будет развиваться сам по себе. Думаю, в этом и заключается секрет – исполнять то, что вам подходит.
– Есть ли у вас любимые роли, которые хотели бы воплотить на сцене в будущем?
– Как это ни парадоксально, но я никогда еще не пела Татьяну в «Евгении Онегине» Чайковского. И я чувствую глубокую потребность исполнить эту партию. Знаете, я всегда очень увлечена тем, что делаю. Недавно спела Арабеллу в одноименной опере Рихарда Штрауса и получила огромное удовольствие. У Штрауса еще есть много чего интересного – например, партии Маршальши в «Кавалере роз», обольстительной Саломеи, Дафны, не исключаю, что попробую себя в его поздней опере «Каприччио».
