Галина Коваленко
Главные роли в спектакле исполняют народные артисты России — Эра Зиганшина и Игорь Волков. Фото с сайта www.alexandrinsky.ru
«Екатерина и Вольтер» – премьера в постановке главного режиссера Александринского театра Никиты Кобелева, в основе спектакля – переписка Екатерины II и Вольтера. Документальная драма написана по изданию 1803 года и новейшему изданию 2022 года. Длившаяся 15 лет переписка по-новому раскрывает не только личности императрицы и философа, но и многие аспекты политической, социальной, духовной жизни эпохи Просвещения.
Главное интеллектуальное течение ее – «вольтерьянство»; большой исторический период русской истории носит название «век Екатерины». Немецкая принцесса София Августа Фредерика, ставшая российской императрицей Екатериной Великой, взывала к врачам: «Выпустите из меня последнюю каплю немецкой крови, чтобы в жилах моих осталась лишь русская кровь!» Помощь врачей не понадобилась, она по духу стала русской. Вольтер в письмах называл ее Семирамидой, отождествляя с древней легендарной правительницей, сам же подписывал письма к ней: «Русский старик из Фернея». Его называли «фернейский патриарх», а Пушкин величал «фернейским мудрецом».
Спектакль играется в великолепном Царском фойе, перед сценографом Наной Абдрашитовой стояла непростая задача: сохранить это пространство в его первозданной простоте и красоте, что ей и удалось. Перед двумя рядами стульев для публики выстроен белоснежный прямоугольник с тайными углублениями, откуда время от времени актерами достается необходимый реквизит – письма, шкатулка, шуба, подаренная Екатериной Вольтеру. Великолепно исполненные репринты печати Вольтера и писем Екатерины, карты военных действий в Молдавии, завершившихся победой России в 1770 году, передают дух эпохи, как и звучащие в спектакле фрагменты героической оратории «Самсон» Генделя, ария из его оперы «Роделинда, королева лангобардов», напоминающая не столько о барокко, сколько о том, что на престоле - женщина.
Надпись на французском языке на прямоугольнике гласит: «Tout va pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles» – пародийно использованная Вольтером теза философа Лейбница о причинно-следственных связях «в этом лучшем из миров» в повести «Кандид, или Оптимизм». В финале ставший афоризмом пассаж Вольтера будет произнесен на русском. Благодаря остроумному, насыщенному иронией диалогу Екатерины (Эра Зиганшина) и Вольтера (Игорь Волков) публика довольно скоро догадывается о сути известного изречения.
Темы бесед разнообразны: обсуждаются политические, литературные события эпохи, проблемы философии и даже личные, что придает остроумному диалогу особую прелесть. Екатерина с ее светлым умом, воспитанная на чтении Монтескьё и Вольтера, воплощает философскую суть эпохи Просвещения, что не помешает ей наижесточайшим образом расправиться с бунтовщиком Пугачевым.
Эра Зиганшина создает противоречивый образ монархини, обольстительной, остроумной, ироничной женщины, правительницы, олицетворяющей свой век, способной соревноваться с самыми блистательными француженками, современницами Вольтера: фавориткой Людовика XV всесильной маркизой де Помпадур или великой актрисой Адриенной Лекуврёр. Эра Зиганшина на эпистолярном материале, стилистически достаточно однообразном, расцвечивая его своим умом, обаянием, ироничностью, создает мощный образ одной из самых замечательных женщин своего века.
Игорю Волкову с его мощной фигурой и статью психологически удалось перевоплотиться в тщедушного, ядовитого Вольтера. Иногда в нем проглядывают черты знаменитой статуи Вольтера работы Гудона, согласно старинной петербургской легенде, расхаживающего по ночам по Эрмитажу. Этот зрительский эффект возникает не сразу, но достаточно быстро.
Интеллект, полное взаимопонимание с партнершей позволяют разглядеть в игре актера гениальную личность со множеством слабостей. Он бывает льстив, с удовольствием получает богатые подарки и деньги, давая Екатерине возможность ощущать себя его покровительницей. Роскошная меховая шуба на яркой шелковой подкладке, подарок Екатерины для путешествия в Россию, куда так и не приехал Вольтер, у Игоря Волкова – важный аксессуар. Он по-королевски набрасывает ее на себя, по-старчески зябко кутается в нее или покрывается ею, когда, уже немощный, ложится. Это важная деталь, зримая связь с его блестящей собеседницей, адресатом его писем.
На протяжении спектакля Екатерина и Вольтер становятся ближе друг к другу: это разговоры не только великой русской императрицы и великого философа, но близких по духу людей, стареющих, поддающихся болезням, при всем своем блеске остро ощущающих свое одиночество: ничто человеческое им не чуждо. Блестящий дуэт очеловечил Екатерину и Вольтера, не покушаясь на их место в пантеоне великих людей и приобщив нас к одному из важных периодов истории России.
Санкт-Петербург
