Дарья Курдюкова
В фокусе музея – нидерландская гравюра XVI века.
Фото агентства «Москва»
Куратор, ведущий научный сотрудник отдела графики Пушкинского музея Наталия Маркова объединила в проекте «Не только Брейгель. Нидерландская гравюра XVI века из собраний Москвы и Санкт-Петербурга» гравюры из ГМИИ, Эрмитажа, Российской национальной библиотеки и частных коллекций, чтобы рассказать историю крупнейшего в то время за пределами Италии издательского дома, печатавшего художественные гравюры, – «На четырех ветрах» Иеронима Кока. Кок известен как издатель гравюр по рисункам Брейгеля, но этим его новаторство отнюдь не исчерпывается. Во время последнего визита в музей традиционную афишу на фасаде главного здания обнаружить не удалось, но выставка – идет.
Издательский дом «На четырех ветрах», учрежденный в Антверпене художником Иеронимом Коком (1517/18–1570) в середине XVI века после возвращения из Италии, за 20 лет, остававшиеся до смерти основателя, успел не просто стать крупнейшим к северу от Альп местом производства и распространения эстампов – в списке наименований насчитывалось около 1400 позиций. «На четырех ветрах» сделался вехой новых скоростей и масштабов в общеевропейском обмене визуальным опытом – и зеркалом развития нидерландской культуры. Именно в том столетии эта культура принялась по-настоящему жадно впитывать итальянский опыт, художники устремились за Альпы, привозя зарисовки древностей и моду на классический вкус. Часто это превращалось в гравированные серии. К идеалам Высокого Возрождения прибавлялись нередко доводившие их до вычурности маньеристичные вещи, и по развитию искусства Антверпена, где существовало движение антверпенских маньеристов, это было видно. Это столетие отмечено борьбой Реформации и Контрреформации, а по Нидерландам в 1566 году прокатилось иконоборческое восстание – иконоклазм.
Антверпен тогда был экономически и художественно одним из самых могущественных европейских городов. Занятия искусством стали уделом целых династий. Отец и брат Иеронима Кока были художниками, а после кончины его самого вдова Волксхен Дирикс еще 30 лет управляла предприятием «На четырех ветрах», не только печатая гравюры с уже имевшихся досок, но и заказывая новые образы. Все эти процессы отражены в эпизодах нынешней выставки, расположенной в камерном 31-м зале Главного здания.
С одной стороны, все открывается гравюрами с рафаэлевских ватиканских фресок и с маньериста Бронзино. С другой – нидерландские художники издают серии с итальянскими древностями: «Римские руины» самого Кока являют в том числе, конечно, Колизей, руинированный гораздо сильнее, чем в действительности, и тем самым выдающий романтическое отношение к классическим останкам. Отголоски античной махины встретятся в хрестоматийных брейгелевских живописных Вавилонских башнях. А один из художников, с которым Кок сотрудничал, и один из главных романистов в Нидерландах, Мартен ван Хемскерк, уже после смерти Кока напечатает с помощью другого коковского соавтора Филипса Галле «Восемь чудес света», где восьмым станет как раз Колизей, тоже утрированно руинированный (на выставке Хемскерк представлен другими эстампами). В свою очередь, к Галле, другу семьи и душеприказчику вдовы Кока, после ее ухода перешла часть гравированных досок. С третьей стороны, в вариациях на тему классики и классического займут, как в Италии и во Франции, фантазии: целые листы, отведенные причудливым гротескам, а еще идеальные города, осваивающие перспективу в подобии театральных декораций.
Классический вкус сосуществовал с мощным потоком образов, наследовавших босхианской традиции, оставившей в Нидерландах огромное количество последователей, в числе которых до начала 1560-х значился и Брейгель. Серии «Семь смертных грехов» и «Семь добродетелей» (сейчас представленных Гордыней и Благоразумием), изданные Коком, в свое время утвердили брейгелевскую славу как художника и на том этапе – как последователя Босха и были востребованы в свете актуализированных Реформацией теологических споров и протестантов, и католиков о грехах. Рядом экспонируют другие брейгелевские образы, но тоже с моралите, как, к примеру, «Алхимик», образец сложносочиненного, образно плотного нарратива, столь характерного для нидерландского искусства той поры. Чокнувшийся экспериментатор оставил родных без гроша, итог чего показан на дальнем плане: семья отправляется в приют для бедняков. В помощниках у алхимика – шут в характерном колпаке, а с противоположной от главного героя стороны оказывается другой комментатор – ученый, склонившийся над книжным разворотом, где заголовок «алхимик» вскрывает назидательную игру слов, складывающуюся из «al ghemisst», «alghe mist» – «все потеряно» и «все – хлам, чепуха».
Еще один раздел посвящен пейзажу, который нидерландское искусство XVI века прочувствовало с особой остротой. В начале столетия мощный импульс к тому дал художник Иоахим Патинир, а по издательской продукции Кока видно, как пейзажная линия развилась в автономные гравированные серии. «Воз с сеном на деревенской улице» из серии «Малых пейзажей», гравированных Дутекюмами по рисунку Мастера малых пейзажей, явил новый сюжет – прежде реальные сельские ландшафты не удостаивались такой автономии в истории искусства. Но пейзажное видение сделалось частью менталитета нидерландских художников, ведь даже античные руины они изображали не сами по себе, а в пейзаже.
Без Иеронима Кока давно не обходится ни одна крупная выставка о графике того времени. «На четырех ветрах» – отпечатки множества явных и скрытых процессов в динамично и иногда противоречиво менявшемся нидерландском искусстве, с заимствованиями, вариациями и новациями, с символами и значениями, с образом и текстом, которым нужен проводник. Посвященная революции Кока выставка недавно закрылась в Национальной галерее Праги. Его издательство, естественно, было частью прошлогодней эрмитажной экспозиции о нидерландской гравюре и каталога к ней. К сожалению, у нынешнего проекта в Пушкинском музее каталога нет, поэтому остается благодарить за экспликации к работам и пожелать попасть на кураторскую экскурсию Наталии Марковой, чтобы услышать массу других подробностей, например о кухне производства: Кок обычно делал по заказу по 10–12 оттисков, по воспоминаниям одного современника, чтобы компенсировать расходы на доску, работу художника (создававшего рисунок) и гравера (которая, кстати, ценилась выше труда художника), требовалось продать 300 оттисков. Жаль, что обещание издавать каталоги не к каждой выставке, озвученное новым директором Ольгой Галактионовой, коснулось этого проекта.
