Бахтияр Тузмухамедов
В этом здании в Страсбурге разместился Европейский суд по правам человека.
Фото Reuters
Комментаторам недавнего постановления Большой палаты Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу «Маркин против России» показалось, что апелляционная инстанция в отличие от инстанции первой воздержалась от критики Конституционного суда РФ и от прямых предписаний внести изменения в российское законодательство.
Напомню, 7 октября 2010 года ЕСПЧ объявил постановление по жалобе офицера Вооруженных сил России, к тому времени уже уволившегося в запас, Константина Маркина (см. об этом «НГ» от 13.10.10). Маркин, многодетный отец, не нашел удовлетворения в российских судах, в которых обжаловал отказ командования предоставить ему трехлетний отпуск по уходу за новорожденным ребенком, полагая, что действующее законодательство ставит его в неравное положение по сравнению с мамами в военной форме. Развивая наступление на нескольких направлениях, Маркин обратился в ЕСПЧ, неоднократно направлял обращения в КС.
Последний не нашел изъянов в законах, разъяснив, что ими предоставлено право на отпуск по уходу за ребенком только военнослужащим-женщинам, да и то в порядке исключения. Это связано с тем, что в наших условиях участие женщин в несении военной службы весьма ограниченно, а кроме того, материнство определяет особую роль женщины в обществе. Особо отмечу, что КС сделал акцент на обеспечении наиболее полной защиты интересов ребенка.
ЕСПЧ подошел к жалобе иначе, сосредоточив внимание не столько на правах ребенка или на исключительном характере льготы, сколько на дискриминации по признаку пола в сочетании с нарушением права на семейную жизнь. Более того, Европейский суд обострил ситуацию, во-первых, попеняв КС за то, что тот строил свою позицию на «неубедительных доводах», «чистых предположениях», «недостаточных основаниях», во-вторых, настоятельно рекомендовав принять меры по удалению из законов норм, применение которых приводит к выявленной ЕСПЧ дискриминации родителей из числа военнослужащих-мужчин.
Что касается изменения законодательства, то здесь ЕСПЧ весьма «творчески» интерпретировал свои полномочия, поскольку, по сути дела, применил, в отсутствие достаточных оснований, процедуру пилотного постановления – инструмента реагирования на большое количество дел по жалобам против конкретной страны, возникающих вследствие выявленных ЕСПЧ системных или структурных проблем, приведших к нарушению Конвенции.
Что до выпада в сторону КС, он был неожиданным, необъяснимым и малоубедительным. На институциональном уровне между двумя судами идет, как правило, конструктивный диалог: ЕСПЧ нередко использует правовые позиции КС в качестве аргумента при разрешении дел по жалобам против России, а КС осмысливает и внедряет воззрения европейского партнера на современное состояние прав и свобод человека в национальную законодательную и судебную практику, которую он знает и чувствует лучше и тоньше международного органа.
Официальная реакция на постановление ЕСПЧ по жалобе Маркина была резкой, и в наиболее полной форме юридическая аргументация была представлена в нескольких выступлениях председателя КС Валерия Зорькина. Кроме того, Россия настояла на передаче дела в Большую палату.
Затем, после некоторого затишья, в решения ЕСПЧ по жалобам против России вернулись позитивные ссылки на практику КС. Например, в деле Царенко (жалоба на условия содержания в СИЗО) ЕСПЧ отметил созвучность позиций КС толкованию европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, даваемому европейским судом. Правовые позиции КС были использованы ЕСПЧ еще в нескольких делах. Справедливости ради нельзя обойти вниманием постановления по делам Республиканской партии России и ОАО «Нефтяная компания ЮКОС», в которых ЕСПЧ в мягкой форме усомнился в некоторых выводах КС или критиковал практику применения его решений, но не сами решения.
И вот опубликовано постановление Большой палаты по делу Маркина. Действительно, в нем отсутствует инструкция изменить законодательство, которое тем не менее раскритиковано как ущербное и не соответствующее современным представлениям о равенстве полов, в том числе о недискриминации родителей-военнослужащих. Не найти в нем и нападок на КС, однако его выводы в решении по жалобе Маркина ЕСПЧ развернул против него, мол, да сам же КС говорит, что отцу-военнослужащему нельзя давать полноценный трехгодичный отпуск!
В итоге – признание нарушения права на недискриминацию в совокупности с правом на семейную жизнь и предписание компенсировать моральный ущерб и судебные издержки – всего на сумму 6150 евро.
В отсутствие многоопытного и авторитетного Анатолия Ковлера, взявшего самоотвод, поскольку он участвовал в рассмотрении жалобы в палате первой инстанции, место судьи от России при рассмотрении дела в Большой палате временно заняла доцент юридического факультета Санкт-Петербургского госуниверситета Ольга Федорова. В октябре 2010 года Ковлер голосовал против постановления, сформулировав свои возражения в достаточно категорическом особом мнении. Федорова же то ли искренне разделила выводы постановления, то ли не решилась пойти против преобладающей позиции, в итоге примкнув к краткому заявлению немки Ангелики Нюсбергер, которая «от всего сердца поддержала решение большинства», но лишь возражала против присуждения Маркину компенсации причиненного морального ущерба, поскольку тот и так уже получил немалые выплаты от государства, с которым судился.
Автор этих строк в силу наследственности, образования и трех с половиной десятилетий научной и практической деятельности является адептом международного права, что позволяет судить о его возможностях и ограничениях. В частности, международно-правовые институты и порождаемые ими нормы, являющиеся по отношению к национальной правовой системе иностранными суверенными актами, не встроены в систему разделения властей и выведены из-под конституционных ограничений и контроля. В заметке, вызванной постановлением палаты первой инстанции ЕСПЧ по делу Маркина, я привел опыт Федерального конституционного суда ФРГ, который нашел предлог обозначить пределы авторитета ЕСПЧ в германской правовой системе.
КС в своих решениях нередко ссылается на акты международного права и особенно часто – на практику ЕСПЧ, однако не в его правилах привлекать в качестве аргумента опыт родственных судов других стран. Может быть, все же найдется повод, чтобы, используя применимые ориентиры из иностранного опыта, обозначить общую канву дальнейшего позитивного диалога с ЕСПЧ?
В свое время КС охарактеризовал свое взаимодействие с ЕСПЧ как «единый институциональный механизм исполнения принимаемых решений» с целью восстановления нарушенных прав. Один из компонентов этого механизма – международный, субсидиарный суд, не являющийся наднациональным, другой – высший национальный суд, опора суверенитета, знающий положение в стране и обществе. Механизм расстраивается, если первый компонент опровергает вывод второго.
ЕСПЧ является производным органом от Конвенции, в которой его постановления по конкретным делам вторичны. Государство связано обязательством исполнять постановления ЕСПЧ, но меры по усовершенствованию своих законов, применение которых привело к нарушению, как и самой практики их применения, остаются в ведении государства. Исполнение постановления ЕСПЧ не равнозначно осуществлению приоритета применения международного договора.
Устанавливая рамки применения международных норм и основанных на них выводов ЕСПЧ и давая им собственную интерпретацию, КС выполняет защитную функцию по отношению ко все еще находящейся в состоянии становления правовой системе, чтобы она могла гармонично и без губительной деформации воспринимать новые веяния.
