Сербия выбирает между брюссельской и суверенной демократией

В Давосе лидер Сербии встретился с помощником президента США по нацбезопасности Робертом О’Брайеном. Фото со страницы Александара Вучича в Twitter

Современная демократия в идеально типическом (строго по Максу Веберу) смысле имеет целый ряд ограничителей и условий успешного существования. Среди принципиальной важности игольное ушко демократии – регулярные и альтернативные выборы, предполагающие равенство возможностей всех участников. Однако одной из важных характеристик современной мировой политики является усиление роли внешних игроков в избирательном процессе, которые зачастую нивелируют принципы равенства возможностей. Довольно часто в ход идет так называемая электоральная инженерия, предполагающая изменения в избирательных процедурах, в том числе под давлением оппозиции, имеющей, как правило, тесные связи с зарубежными интересантами. Именно последние актуализируют вопрос легитимности процедуры и итогов выборов, а значит, и определяют степень рукопожатности новой власти. Тем самым происходит, как учил один из разработчиков концепции «управляемого хаоса» Стивен Манн, «усиление эксплуатации критичности», что ведет к самым негативным последствиям: выборы могут стать триггером серьезного кризиса и даже коллапса политической системы страны. Новейшая история знает множество тому примеров. Таким образом, в условиях обострения борьбы за влияние, территории и ресурсы политические технологии и манипулятивные практики существенным образом осложняют проход практически любой страны сквозь игольное ушко демократии.

Возможные риски дестабилизации ситуации накануне, а также по итогам грядущих парламентских выборов прогнозируются и в центровой стране Западных Балкан – Сербии. Напряженность политической обстановки в государстве сохраняется с момента убийства 16 января 2018 года в Косовской Митровице лидера гражданской инициативы «Свобода, демократия, справедливость» Оливера Ивановича. Политик был одним из сторонников «кипрской модели» решения косовского вопроса, с его именем связана активизация в современном политическом дискурсе темы «разграничения» сербской и албанской частей Косово и Метохии.

Косовский вопрос – самый чувствительный для Сербии не только в контексте европейской интеграции и в отношениях с НАТО, но и в свете развития стратегического партнерства с Россией. Позиция внешних игроков по данной теме отличается принципиально, что не может не осложнять внутриполитическую обстановку. Если Москва выступает, как говорил президент России Владимир Путин на пресс-конференции 17 января 2019 года, «за достижение Белградом и Приштиной жизнеспособного и взаимоприемлемого решения по косовскому урегулированию на основе резолюции 1244 СБ ООН», то консолидированную позицию ЕС еще в феврале 2018-го обозначил тогдашний министр иностранных дел Германии Зигмар Габриэль: «Сербия не сможет стать частью ЕС, не признав независимости Косово».

Прошедшие на площадке недавнего Всемирного экономического форума в Давосе встречи президента Сербии Александара Вучича с госсекретарем США Майклом Помпео, помощником президента США по национальной безопасности Робертом О’Брайеном и еврочиновниками подтвердили пессимистические прогнозы. По словам Вучича, при неизменности главного условия евроинтеграции – достижения компромисса с Приштиной – «никто из ЕС или США не смог подтвердить, что мы (Сербия) будем частью ЕС». Таким образом, сохраняется подвешенное политическое и эмоциональное ожидание европейского будущего на фоне «запредельно жестких» требований ЕС. Для их выполнения Сербии «предстоит взойти на Эверест», что тем не менее не означает «покорение» Евросоюза. К этому, собственно, уже не готовы и сами сербы. Данные недавнего соцопроса, опубликованного газетой «Блиц», демонстрируют рекордное обрушение симпатий населения в отношении ЕС: число поддерживающих евроинтеграцию сократилось на 17% и составило 35%, против высказались 38% сербов.

Между тем продолжающееся давление с целью заставить Белград признать еще одну албанскую «политию» без каких-либо евроинтеграционных гарантий имеет двойной эффект. С одной стороны, это оказывает негативное влияние на национальную психологию, формируя апатию и пораженческие настроения. С другой – создает благоприятную почву для ревизионистских и шовинистических настроений прежде всего в молодежной среде. Подобная дихотомия может иметь непредсказуемые последствия, поэтому крайне важно спокойно пройти очередной электоральный цикл. Стабильное, без эксцессов и потрясений (за последнее 30-летие на долю сербов их выпало слишком много) развитие страны зависит не только от власти, но и от оппозиции.

За прошедший год немногочисленная и довольно разношерстная оппозиция обрела организационные навыки, освоила тактику стратификации протестов (по опыту Франции каждую неделю в Сербии проходят демонстрации недовольных политикой властей). Лидеры главной оппозиционной силы «Союз за Сербию» посетили западные столицы, где были приняты в парламентах и структурах исполнительной власти. Однако чем больше они заручались поддержкой вовне, тем меньше у них становилось шансов на победу в легальной борьбе внутри страны. Невозможность серьезно потеснить как Сербскую прогрессивную (Вучич), так и ее младшего партнера – Социалистическую (Ивица Дачич) партии (согласно данным опросов, за них готовы проголосовать более 52 и 10% соответственно) стала очевидна к концу 2019 года. Поэтому был выбран единственный, с точки зрения оппозиционных лидеров, способ сохранения своей значимости – бойкот избирательной кампании. И вот здесь начинается самое интересное. По мере приближения к планируемой дате выборов (26 апреля) оппозиция активизировала внешние силы. Не исключено, что это лишь пробный шар. «Добровольными» переговорщиками между сербской властью и оппозицией выступила группа депутатов Европарламента.

«Обеспокоенность» представителя Словении Тани Файон и нескольких ее коллег судьбой демократии в Сербии выразилась в обращении к председателю Народной Скупщины Сербии Майе Гойкович с просьбой перенести выборы на месяц. Главной причиной такой заботы называлась неготовность оппозиции к избирательной кампании. Перенос даты выборов – характерная технология электоральной инженерии, поскольку изменение сроков избирательного цикла всегда преследует конкретные политические цели. В случае с Сербией это прежде всего дестабилизация обстановки (перенос выборов будет означать нарушение Конституции страны) и возможное формирование на этом фоне временного правительства, которое может решить в условиях «управляемой критичности» вполне исторические задачи (например, признать независимость Приштины или принять закон о евро-атлантической интеграции, что окончательно похоронит нейтральный статус страны).

Упорство оппозиции в отношении предстоящих выборов вполне политтехнологично. В то же время следует признать, что «в товарищах согласья нет». На днях одна из лидеров оппозиционного движения «1 из 5 миллионов» Валентина Рекович уже заявила своим союзникам о намерении отказаться от бойкота. И это лишь первая ласточка раскола. По мере приближения выборов скандалы в оппозиционных кругах будут только нарастать.

Весьма эффективной мерой, вносящей разлад в оппозиционные круги, можно считать предложение о снижении проходного барьера с 5 до 3%. Эта инициатива Вучича соответствует европейской повестке: Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) рекомендует устанавливать процентный барьер для выборов на уровне не выше 3%. Из европейских стран самый низкий барьер в Нидерландах (0,67%) и Дании (2%). Снижение проходного барьера можно оценить как озабоченность правящей коалиции сохранением в условиях бойкота радикальной частью оппозиции максимально широкого народного представительства. Трехпроцентный барьер смогут преодолеть несколько оппозиционных партий и коалиций, присутствие которых в законодательном органе страны сделает его состав более представительным. Непримиримая оппозиция («Союз за Сербию» и Движение свободных граждан) представляет не более 15% избирателей. В то же время более 20% избирателей готовы голосовать за других, более конструктивных критиков режима. В этом списке легендарная Сербская радикальная партия Воислава Шешеля, а также ряд других патриотических («Спас») и прозападных либеральных сил. Таким образом, идея бойкота выборов «непримиримой оппозицией» терпит фиаско.

В условиях, когда сербское общество переживает очередной болезненный раскол по внешнему контуру (принятый правительством Черногории закон о свободе вероисповедания справедливо воспринимается большинством населения Сербии и Сербской православной церковью как удар, направленный против единства сербов, где бы они ни проживали), активизация внутренних размежеваний работает не на благо страны. Остается надеяться, что благоразумие возьмет верх и сербская оппозиция не будет руководствоваться ленинским принципом «чем хуже, тем лучше» по отношению к собственной стране.