Макрон призывает не поворачиваться спиной к России

Владимира Путина Эмманюэль Макрон принимал в своей летней резиденции Форт Брегансон. Фото с сайта www.kremlin.ru

В последние два года на фоне кризиса отношений России с ЕС и США, практически переросшего в стадию устойчивой конфронтации, из Парижа в Москву поступают сигналы, которые можно расценивать как попытку навести мосты для возрождения конструктивного диалога. Энергичный президент Франции Эмманюэль Макрон сделал ряд громких заявлений в голлистском духе, призвав европейцев «не поворачиваться спиной к России», «изобрести новую архитектуру сотрудничества» с Москвой и настаивая на европейском призвании России. Изменение риторики подкреплялось активным содействием возвращению ей голоса в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ), авансами насчет возобновления «большой восьмерки» и приглашением Владимира Путина с рабочим визитом в летнюю резиденцию Форт Брегансон, за которым последовало возобновление контактов в формате 2 + 2 (на уровне министров иностранных дел и обороны) и встреча в Нормандском формате по Украине.

Интенсификация российско-французского диалога вызвала в российских дипломатических кругах положительную реакцию, однако далекую от оптимизма. С 1999 года, когда на фоне косовского кризиса была принята Единая стратегия ЕС в отношении России, французская сторона говорила о несостоятельности любого особого формата двусторонних отношений. «Измена» по отношению к голлистской традиции породила разочарование, сделала Францию в глазах МИД РФ страной «как все». В то же время с такой обескураживающей данностью трудно согласиться полностью хотя бы потому, что «как все» просто не существует: у ЕС, кроме санкций, нет единого подхода к отношениям с Россией. Кроме того, президентство Макрона – наименее желательного из кандидатов на выборах-2017 – оказалось для Москвы не столь разочаровывающим, как курс Франсуа Олланда. Главным отличием является возвращение к глобальным геостратегическим горизонтам, к волюнтаристской политике, компенсирующей объективное снижение веса Франции в мировых делах. Как и при Шарле де Голле и Франсуа Миттеране, Макрон видит особое международное призвание Франции как «уравновешивающей» державы – посредника, и его геополитические горизонты выходят за рамки узкорегиональных и краткосрочных интересов.

Поиски новой архитектуры сотрудничества ЕС с Россией продиктованы сложением нескольких вызовов: кризисом европейского строительства, односторонней политикой президента США Дональда Трампа в духе America first, учитывающей европейские интересы по остаточному принципу, что на фоне обострения глобального соперничества Китая и США отводит Европе подчиненную роль в битве двух гигантов.

В то же время у франко-российского диалога есть серьезные ограничители. В двусторонних отношениях особенно заметна разница в потенциалах независимого действия России и Франции. Президенту Франции требуется убедить влиятельные политические и общественные круги в целесообразности восстановления сотрудничества с Россией. Неслучайно он предупредил о стойком сопротивлении «глубинного государства» развитию диалога с Россией, имея в виду сильную когорту неоконсерваторов-атлантистов внутри французского МИДа, что затрудняет дипломатическую проработку задач, поставленных президентом, тем более что те укрепились в управлении по стратегическим вопросам, которое занимается проблемами разоружения. Для поколения европейских лидеров-прогрессистов суверенитет, который отстаивает Макрон, осуществляется через ЕС, а безопасность – через НАТО.

Будучи крайне заинтересованным в развитии экономического сотрудничества с Россией, Макрон осознает, что договариваться об отмене наиболее обременительных для французских компаний американских экстерриториальных санкций в финансовой сфере нужно с Трампом. Суверенитет, растворенный в широком западном сообществе, усилив международный вес его членов, сужает рамки их самостоятельной внешней политики. Как заметил сам Макрон, у европейцев не выработалось чувства общности. Может ли он рассчитывать на понимание в странах Балтии, Польше и Швеции, у которых иной горизонт геополитики? Их главным интересом является сохранение американского присутствия и конфронтационного климата на границах ЕС с Россией, и они согласны мириться с ролью атлантической периферии, не полагаясь на несостоявшуюся европейскую оборону. Им чужды риски, связанные с сирийским или ливийским конфликтом, зато главной угрозой они считают Россию.

Решительные заявления Макрона открывают новый этап его внешней политики. По-прежнему в центре его внимания судьба ЕС и Евро-Атлантики, но акценты сдвинуты в геостратегическую плоскость, а тон президента приобрел черты алармизма. Наиболее яркое проявление этого курса – отметившие летний сезон заявления о необходимости пересмотра системы европейской безопасности, невозможной без России, и ноябрьское заявление о «церебральной смерти НАТО». В глазах Москвы они имеют ограниченный и непоследовательный характер, поскольку сами по себе не изменяют сложившейся вблизи ее границ стратегической обстановки.

Солидарность с восточноевропейскими союзниками и странами Балтии, без которой немыслимо преодоление кризиса ЕС, не позволяет идти вразрез с тезисом о российской угрозе их безопасности. Стремление подтвердить существование европейской оборонной идентичности является главным мотивом участия 300 французских военных в усилении контингента НАТО в Эстонии, но именно «российская угроза» оправдывает этот добровольный выбор, ведь Франция изначально не была назначена «обрамляющим» государством, отвечающим за их оборону. Осуждая отказ от Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и общий демонтаж системы договоров о ядерном разоружении, Франция не выдвинула конкретных предложений по преодолению кризиса в диалоге с Россией.

Макрон заявил, что ключи от разрешения проблемы сегодня в руках Вашингтона и Пекина. И он неоднократно заявлял, что важнейших кризисов – украинского, ливийского и сирийского – без участия России сегодня не разрешить, но сотрудничество в обоих досье сегодня буксует. Москва хотела бы придать ему более глубокое содержание уже в ближайшей перспективе, однако многого на сегодняшний день от Макрона не ждет, поскольку видит обоюдное несовпадение приоритетов.

Сегодня международный терроризм, воплощением которого стало «Исламское государство» (ИГ, запрещено в РФ), и в России, и во Франции воспринимается как угроза № 1, что, как казалось, создает естественные условия для сближения позиций и даже для союзничества. После страшной террористической атаки в Париже в зале Батаклан (ноябрь 2015 года) Путин заявил, что отдал ВКС России приказ взаимодействовать с французскими военными, «как с союзником». Однако Франция и Россия и при Олланде, и при Макроне принадлежат к двум соперничающим коалициям. Россия – союзник Асада, и Франция отказалась стать ее союзницей не только потому, что следовала курсом США, а именно потому, что не хотела делить ответственность за действия режима, который считает антинародным и диктаторским. В глазах французской дипломатии Россия, имея все рычаги давления на Асада, несет ответственность за его жесткие действия.

Схожие претензии может предъявить Франции Россия в украинском досье. Москва не согласна считаться стороной конфликта и раздражена неспособностью или нежеланием франко-германской пары твердо настоять на выполнении Минских соглашений, несмотря на имеющиеся у них рычаги давления на Киев в вопросе изменения статуса Донбасса, что обесценивает для России встречи в Нормандском формате. Отдавая должное посредническим усилиям Макрона и Ангелы Меркель, Путин дал понять, что кризис на юго-востоке Украины не входит в их прямую компетенцию. Общая атмосфера подчеркнутого сочувствия Украине не позволяет европейцам открыто критиковать политику Киева и оказывать на него дипломатическое давление.

Смена президента Украины летом 2019 года казалась поводом к возобновлению консультаций в Нормандском формате. Однако, чтобы убедить других членов ЕС в целесообразности изменения позиции в отношении России, Франции требуется получить от Кремля сигналы о возможности удовлетворяющих Киев, а значит, и европейцев компромиссов, но они неизбежно задевают «красные линии» российской дипломатии, среди которых экстерриториальная защита русскоязычного населения и недопущение вступления Украины и Грузии в НАТО.

Подобный конфликт интересов в очередной раз подчеркивает амбивалентный характер отношения французской дипломатии к России, поскольку она не определилась с ответом на вопрос: является ли восстановление могущества России новым шансом или вызовом для Европы? В Кремле и МИДе считают, что мяч на стороне Парижа, и готовятся к визиту Макрона, принявшего приглашение Путина на празднование 75-летия Победы.