Почему пробуксовывает межкорейская разрядка

Первый межкорейский саммит состоялся ровно 20 лет назад. Фото Reuters

На Корейском полуострове – очередной всплеск напряженности. Непосредственной причиной для него послужил запуск обосновавшимися в Южной Корее северокорейскими перебежчиками 500 тыс. листовок с нападками на существующие на Севере порядки и – что самое главное – на высшего руководителя КНДР Ким Чен Ына.

В Пхеньяне после трехдневных раздумий расценили эти действия как враждебный акт, вернули Сеул в разряд своих «врагов» и решили с 9 июня прекратить работу линий связи между двумя частями страны, в том числе и между их военными властями.

Официальный Сеул, которого в Пхеньяне обвиняют в попустительстве акциям немногочисленных, но весьма шумных организаций перебежчиков (всего их на Юге насчитывается около 30 тыс. человек) не отрицает, что проблема существует. Дело в том, что лидеры Севера и Юга в ходе трех саммитов 2018 года обязались отказаться от враждебных действий в районе делящей полуостров демилитаризованной зоны, в том числе от использования громкоговорителей, листовок и другой пропаганды. Сейчас власти готовят законодательство, которое позволило бы им эффективнее противодействовать таким акциям, прикрываемым лозунгами о «свободе слова», но на самом деле периодически отравляющим атмосферу в двусторонних отношениях в самые неподходящие моменты.

Дело в том, что как раз в эти дни Пхеньян и Сеул могли бы совместно отпраздновать, безусловно, знаковую дату в своих отношениях – 20-летие первого межкорейского саммита, состоявшегося 13–15 июня 2000 года в Пхеньяне между тогдашними главами двух государств – Ким Чен Иром и Ким Дэ Чжуном. Подписанная тогда ими декларация закрепила в качестве важнейшего принципа достижение объединения страны «силами самой нации», что в Пхеньяне однозначно толкуют как недопущение любого иностранного вмешательства в этот процесс.

К сожалению, ни второй межкорейский саммит, состоявшийся в 2007 году, ни еще три, прошедшие в 2018-м, не только не продвинули корейцев к этой цели, но даже не смогли перевести отношения двух государств в русло устойчивого мирного сосуществования. Но если при двух предыдущих правоконсервативных правительствах Ли Мен Бака и Пак Кын Хе, надеявшихся на скорый коллапс режима и следовавших политике «стратегического терпения» в отношении Пхеньяна, проводившейся администрации Барака Обамы, шансов на это было немного, то с приходом к власти нынешнего президента Мун Чжэ Ина, сделавшего ставку на разрядку с КНДР, ситуация поначалу стала меняться к лучшему. В ходе беспрецедентной череды саммитов стороны договорились о возобновлении ряда приостановленных прежними властями Республики Корея (РК) совместных проектов, сделали первый значимый шаг в области укрепления доверия и военной разрядки в районе демилитаризованной зоны.

Однако быстро выяснилось, что замирение Пхеньяна и Сеула не входит в планы США, вознамерившихся продолжать политику «максимального давления» на КНДР до сдачи ее ядерной программы на американских условиях. Главным инструментом этой политики стали так называемые вторичные санкции, объектом которых становится любая иностранная компания или физическое лицо, желающие вести дела с КНДР, причем даже в сферах, не запрещенных резолюциями СБ ООН. Поэтому США пытаются заблокировать любое сотрудничество с КНДР и даже гуманитарную помощь этой стране.

С другой стороны, Вашингтон фактически присвоил себе право вето на сколько-нибудь значимые межкорейские проекты и продолжает всячески поддерживать сохранившиеся среди части южнокорейской элиты и общества еще с времен холодной войны страхи насчет «угрозы с Севера», чтобы оправдать продолжающееся уже 70 лет размещение своих войск на юге полуострова и развертывание там элементов глобальной американской ПРО. Более того, в 2019 году США потребовали разового пятикратного увеличения расходов Сеула на содержание своего контингента – с 1 млрд до 5 млрд долл. в год. Эти требования встревожили даже ряд американских политиков и специалистов-международников, усмотревших в них серьезную угрозу самому существованию военно-политического альянса США с РК.

О том, что дело обстоит именно так, свидетельствует внезапно высказанная Дональдом Трампом идея позвать Республику Корея на саммит G7 предстоящей осенью. Приглашая «экономически успешную» Южную Корею в «клуб избранных», в Вашингтоне как бы намекают, что за входной билет надо бы заплатить. Правда, при этом предпочитают не предупреждать, что вся эта явно антикитайская затея может обойтись Сеулу в десятки миллиардов долларов в случае подключения РК к срочно организуемой Вашингтоном так называемой Сети экономического процветания, призванную выключить китайскую экономику из мировых цепочек производства и снабжения. Последствия этого для экономики РК, торговля которой с Китаем превышает ее суммарный товарооборот с США и Японией, вполне предсказуемы.

Противоречия между национальными интересами корейцев как Севера, так и Юга и геополитическими амбициями США, становятся все более очевидными. В этой связи привлек внимание состоявшийся в начале июня телефонный разговор глав правительств РФ и РК, в ходе которого «особое внимание было уделено перспективам реализации трехсторонних экономических проектов с участием России, Южной Кореи и КНДР». Похоже, в Сеуле крепнет понимание того, что путь к межкорейскому примирению лежит не через Вашингтон, а через Москву, без взаимодействия с которой РК не наладит взаимовыгодных связей с КНДР.