Александр Шумилин
Сергей Лавров стал первым внерегиональным министром, встретившимся с саудовским кронпринцем Мухаммедом бин Сальманом, после того как США возложили на него ответственность за убийство журналиста Джамаля Хашогги. Фото со страницы МИД РФ в Twitter
Визит главы российского МИДа Сергея Лаврова в три арабские монархии Персидского залива (ОАЭ, Саудовскую Аравию и Катар) определяется как «рабочий». Его нельзя назвать ни неожиданным, ни, наоборот, запланированным. Вместе с тем он, несомненно, готовился давно и тщательно, что называется, с открытой датой. В конечном счете время визита по-своему «продиктовала» администрация Джозефа Байдена. В Москве с ним негласно согласились, хотя и подчеркивают отсутствие прямой связи между действиями Вашингтона и блицброском Лаврова в Персидский залив.
Посттрамповский хаос
У Москвы в регионе своя повестка дня. С этим трудно спорить: сверхзадача этой повестки – восстановить уровень доверия в отношениях нашей страны с арабскими монархиями, подорванный прежде всего сирийским кризисом (там монархии и Россия стояли по разные стороны линии фронта) и осложненный расхождениями в подходах к проблеме Йемена, а также расколом внутри блока арабских монархий (Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива – ССАГПЗ). Эта повестка назрела давно, но ее осуществлению в последние полгода основательно препятствовала активность американской дипломатии, достигавшей успех за успехом отнюдь не в прямой конкуренции с российским МИДом, а создавая новую политическую реальность в регионе. Речь идет в первую очередь о «Соглашениях Авраама» – мирных договорах между Израилем, с одной стороны, и ОАЭ с Бахрейном – с другой (август-сентябрь 2020 года), к которым затем присоединились Марокко (декабрь 2020) и Судан (январь 2021). То есть США стали гарантом небывало широкого по охвату арабо-израильского альянса, однозначно направленного против Ирана. Одновременно Джаред Кушнер, зять и помощник Дональда Трампа, проводил немало часов в переговорах с правителями Саудовской Аравии, ОАЭ и Бахрейна, убеждая их положить конец обструкции и изоляции Катара, на территории которого, напомним, расположена крупнейшая в регионе американская авиабаза Эль-Удейд. Официально примирение сторон было оформлено на саммите ССАГПЗ в Эр-Рияде 5 января 2021 года. На этом фоне монархии старались не слишком афишировать контакты с Россией, важнейшим партнером Ирана в военной сфере.
Со сменой администрации в Вашингтоне 20 января появились признаки политической турбулентности и в стане стратегических партнеров США в регионе. Спешка, с которой Байден приступил к выполнению некоторых своих предвыборных обещаний, обернулась для монархий противоречивыми сигналами: с одной стороны – ракетные удары по объектам проиранского ополчения в Сирии (25 февраля), а с другой – призывы к Ирану вернуться к соблюдению условий «ядерной сделки» 2015 года (Совместного всеобъемлющего плана действий – СВПД), правда, без уточнения встречных шагов со стороны самого Вашингтона. То есть, к разочарованию монархий и Израиля, отныне Белый дом вместо трамповской политики «максимального давления» на Иран предлагает ему стратегию переговоров на базе СВПД – на манер нелюбимого в монархиях Барака Обамы.
Однако на эти противоречивые сигналы в тот же день (25 февраля) наложился другой – гораздо более значимый: Байден лично позвонил саудовскому королю Сальману, чтобы известить его о том, что «правила меняются» (в отношениях между Вашингтоном и Эр-Риядом). На следующий день был предан гласности доклад американских разведслужб, содержащий обвинения наследного принца Мухаммеда бин Сальмана в преднамеренном убийстве журналиста Джамаля Хашогги в саудовском консульстве в Стамбуле в 2018 году. Госсекретарь Энтони Блинкен заявляет о введении его ведомством «Запретного списка Хашогги» (Khashoggi Ban), в котором фигурируют 76 саудовских граждан, подозреваемых в причастности к убийству журналиста. «С сегодняшнего дня (26 февраля. – А.Ш.) мы будем проводить новую глобальную политику визовых ограничений в отношении причастных к экстерриториальным атакам на журналистов и активистов», – пояснил Блинкен в своем Twitter.
Примечательно, однако, что в этом списке нет самого наследного принца. Ситуацию прояснил госсекретарь: «Наши действия не преследуют цель разорвать отношения (с Саудовской Аравией. – А.Ш.), а только привести политику в соответствие с нашими интересами и ценностями». Одновременно новый глава Белого дома распорядился приостановить поставки саудовцам наступательного оружия, которое может быть использовано в боевых действиях против йеменских повстанцев. «Мы стремимся положить конец конфликту в Йемене, но при этом быть уверенными, что Саудовская Аравия располагает всем необходимым для защиты своей территории и населения», – заявил Байден.
Трудно не заметить параллели с действиями Вашингтона в отношении Москвы. Более того, заявленный «глобальным» «Запретный список Хашогги» может включать в себя и имена российских граждан. К тому же Блинкен обещал скоро «мощный ответ» России за предполагаемые хакерские атаки против госучреждений в США в конце 2020 года. Иными словами, Россия и королевство оказываются в положении, которое при желании можно описать как «жертвы политики новой американской администрации».
Между тем мало кто из серьезных аналитиков сомневается в том, что союзнические связи между Эр-Риядом и Вашингтоном настолько глубоки, основательны и многогранны, что нынешний, как пишет Arab Weekly, «кризис доверия и неопределенности» в их отношениях вряд ли развернет геополитические установки королевства в сторону Москвы или Пекина. Скорее, заключает издание, Саудовская Аравия проявит терпение, чтобы «перенести сильные ветра (вербальные атаки. – А.Ш.) из Белого дома и Конгресса». И тем не менее, сочли в Москве, появиться в Эр-Рияде в «момент неопределенности» однозначно полезно.
Призрак сирийской трагедии
Нынешняя стадия проблемы Сирии остается точкой расхождений (далеко не столь острых, как раньше) между Россией, с одной стороны, и Королевством Саудовская Аравия (КСА) и Катаром – с другой. Впрочем, две упомянутые арабские страны также далеки от согласия между собой в этом вопросе. В столице ОАЭ, заметим, во время визита Лаврова и вовсе были не склонны говорить о разногласиях по Сирии – там, похоже, акцентировали большее взаимопонимание. Эмираты, заметим, быстрее других монархий прошли путь от отторжения президента Башара Асада в 2011 году до его принятия в нынешних условиях.
Призраком сирийской трагедии был окутан весь блиц-бросок Лаврова в Залив: за неделю до его старта в Эр-Рияд прибыл спецпредставитель президента РФ по Сирии Александр Лаврентьев, надо полагать, для более подробного обсуждения с саудовцами «сирийского досье». А завершился тур главы МИД РФ в Катаре его заявлением совместно с турецким и катарским коллегами по проблеме Сирии. Это связано не только с исполнившейся в марте круглой датой – десятилетием народного восстания там, но и ситуацией абсолютного тупика касательно перспектив урегулирования: контроль Дамаска распространяется на часть страны, которая остается расколотой; боевые действия периодически возобновляются; международные механизмы утратили свою действенность; беженцы не торопятся возвращаться в свои дома в районах, подконтрольных Асаду. Добавить к этому фактор пандемии.
В своем заявлении генсек ООН Антониу Гутерриш подчеркнул, что сирийский народ стал жертвой величайших преступлений, которые увидел мир в этом столетии, а ситуацию в Сирии сегодня все еще можно назвать «кошмаром наяву» через десять лет после того, как правительство попыталось насильственно подавить мирные протесты и ввергло страну в гражданскую войну. «Сотни тысяч сирийцев погибли. Миллионы были вынуждены покинуть свои дома. Бесчисленное множество других все еще незаконно содержатся под стражей и часто подвергаются пыткам, пропадают без вести, исчезают, живут в условиях неопределенности и лишений», – подчеркнул Гутерриш.
В региональном аспекте – а именно в него был погружен Лавров во время своего визита – ситуация сегодня выглядит так: монархии Залива все активнее перенаправляют свои усилия с борьбы против Асада на возвращение Сирии в лоно арабского мира и конкретно в Лигу арабских государств (ЛАГ); Турция предпочитает иметь дело в Дамаске с силами, готовыми к компромиссу с Анкарой касательно северных территорий Сирии с преобладающим там курдским населением и к сохранению этой страны нейтральной (не члена арабо-суннитского сообщества и не под влиянием шиитского Ирана); наконец, Иран, которому претит перспектива реинтеграции Сирии в ЛАГ и ухода Асада с поста президента.
Все эти три региональных центра силы противоборствуют друг с другом – в последнее время особенно отчетливо это видно между монархиями и Турцией, причем не только в Сирии, но и в Ливии. Катар же, основательно сблизившийся за время его изоляции с Турцией, определен командой Лаврова как удобная локация для балансирования между монархиями и Турцией относительно сирийского кризиса. А возникшее в результате трио (Россия, Катар, Турция) она назвала «новым форматом», дополняющим астанинский процесс (Россия, Турция, Иран).
Следует заметить, что прибегнуть к такой новации Москву вынудил не только обозначенный тупик в урегулировании, но и тот факт, что противоречиями между монархиями, Турцией и Ираном все успешнее пользуется Асад: монархии Залива, постепенно превращающиеся из врагов в союзников, усиливают его позиции. Если раньше региональные игроки соперничали в «схватке за Сирию», то теперь мы наблюдаем нечто вроде «схватки за Асада». В случае «расставания» Дамаска с Тегераном монархии, например, сулят ему солидное содействие в восстановлении страны.
С «усилившимся Асадом» вынуждена теперь считаться и Москва: если с 2015 года он целиком зависел от России (ее контингента в Сирии), то теперь уже не очень понятно, кто от кого зависит больше. Это не вполне та цель, которую ставили перед собой стратеги в Москве, разворачивая ВКС на базе Хмеймим.
Несмотря на усилия МИД РФ, ситуация вокруг Сирии остается тупиковой. В какой степени блицвизит Лаврова способствовал улучшению имиджа и позиций Москвы в Персидском заливе – покажет время. Но как минимум в Тегеране вряд ли радуются дипломатическим маневрам своего «боевого союзника» в Сирии.
комментарии(0)