Бомба под суверенитет Туркменистана

Гурбангулы Бердымухамедов готовит себе замену из своего же круга. Фото Reuters

Власти Туркменистана долгое время выстраивали доктрину государственного суверенитета, столпами которого были независимость, нейтралитет и культ личности президента. Дополняя друг друга, эти три явления имели не только институциональное наполнение, но и несли мощный идеологический смысл, используемый властями для цементирования всего государственного устройства. Тем удивительнее, что за последнее время сами власти стали прилагать усилия по эрозии этих трех основ государственного устройства, что вызывает чрезвычайное удивление местных наблюдателей.

Первой жертвой такой политики стала легитимность ни много ни мало независимости государства. По только ему известной причине президент Гурбангулы Бердымухамедов перенес празднование Дня независимости Туркменистана на месяц раньше, с 27 октября на 27 сентября. Причин такого решения называется несколько. На этот день, 27 сентября, в 2017 году пришлось помпезное закрытие Азиатских игр по боевым искусствам и видам спорта в закрытых помещениях. Это мероприятие не входит в официальный реестр отбора Олимпийских игр, но было преподнесено властями как событие исключительной важности в спортивном мире. Дополнительной мотивацией для переноса Дня независимости могло стать стремление избежать капризов погоды в конце октября, когда проводились парад и демонстрация, большим любителем которых является президент Бердымухамедов. Как бы то ни было, ни собственному народу, ни международному сообществу ничего объяснено не было. Абсурдность ситуации заключается и в том, что не было принято ни одного нормативного акта, который бы закрепил этот перенос, ведь случился перенос не только дня празднования, но и, собственно, самого Дня независимости как такового (27 октября). Дня, в который была принята Декларация о независимости в 1991 году и которую туркменская пропаганда называла «священной». Этот день в результате стал обычным, рядовым. По большому счету и для строгого соблюдения преемственности и легитимности такие трансформации требовалось закрепить на уровне конституционного акта, но власти просто пренебрегли этой формальностью.

Следующей жертвой стал статус нейтралитета Туркменистана, или, как значится в официальных туркменских документах, «статус постоянного и позитивного нейтралитета». Власти Туркменистана добились в 1995 году его признания отдельной резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН и затем еще дважды проводили через Генассамблею резолюции, подтверждающие поддержку этого статуса. На уровне национального права нейтралитет Туркменистана был закреплен в первой статье Конституции страны.

Этот статус позволял властям Туркменистана ловко маневрировать в непростой политической ситуации в регионе. Соседство с проблемными Ираном и Афганистаном как нельзя лучше позволяло обходить все острые углы, будь то взаимоотношения с коалицией, осуществлявшей вторжение в Афганистан, или санкции в отношении Ирана – везде, всегда и со всеми Туркменистан «равноудалялся». Сапармурад Ниязов Туркменбаши, первый президент Туркменистана, даже в рамках СНГ вытребовал для страны особый статус «ассоциированного члена», ссылаясь на статус нейтралитета, что не помешало Туркменистану становиться председателем СНГ и принимать на своей территории саммит глав государств СНГ, а город Мары становился культурной столицей Содружества.

12 ноября 2021 года Туркменистан вступил в Организацию тюркских государств (ОТГ), реинкарнацию Совета тюркоязычных государств, но в качестве наблюдателя, хотя ранее министр иностранных дел Туркменистана Рашид Мередов также требовал для Туркменистана «специального статуса» в рамках Союза. И в этот же день по статусу нейтралитета Туркменистана был нанесен первый удар – саммит глав государств ОТГ от имени всей Организации поздравил Азербайджан и его президента Ильхама Алиева с победой в карабахской войне, а Туркменистану волей-неволей пришлось солидаризироваться со всеми, хотя с Арменией у Туркменистана сложились теплые отношения. Например, посол Армении в Туркменистане продолжительное время был дуайеном всего дипломатического корпуса, вел активную общественную и светскую жизнь, пользовался авторитетом у дипломатов и благосклонностью туркменских властей. Нельзя сказать, что эти поздравления с победой в войне против дружественного государства стали неожиданностью для туркменских властей, Тюркский совет и во время карабахской войны высказывал публичную солидарную поддержку Азербайджану и Алиеву лично. Но тогда Туркменистан даже не был наблюдателем в Тюркском совете, а сейчас пришлось смириться и подчиниться коллективной воле. И тут же официальная туркменская пресса решила отыграть назад, публикуя материалы исключительно об экономической заинтересованности Туркменистана от членства в ОТГ, тем более в статусе наблюдателя. Но не прошло и месяца, как Организация тюркских государств начала выполнять ту роль, ради которой и была создана, – продвигать политические интересы Турции. Реджепом Эрдоганом был поднят вопрос о присоединении к ОТГ Турецкой республики Северного Кипра – никем, кроме самой Турции, непризнанного образования, имеющего большой бэкграунд конфликтных ситуаций и остающегося конфликтогенным до сегодняшнего дня. Включение Северного Кипра в Организацию тюркских государств, на чем настаивает Турция, означало бы его фактическое признание остальными членами Организации, что повлечет за собой коллизию с большим количеством документов ООН и ОБСЕ, жестким пересечением с интересами Европейского союза и отдельных стран, а также в ряде региональных средиземноморских организаций. Все они не признают Турецкую республику Северного Кипра и в перспективе этого не сделают по принципиальным причинам.

А у Туркменистана появился выбор – противостоять брутальному давлению брата Эрдогана, отстаивая остатки своего нейтралитета и ссылаясь на статус наблюдателя в ОТГ, либо вместе с Турцией идти на конфликт с большим количеством международных игроков, включая абсолютных тяжеловесов, при этом от нейтралитета отказаться де факто. Однако, учитывая тот набор документов о сотрудничестве, которые были подписаны во время недавнего государственного визита Реджепа Эрдогана в Туркменистан, выбор фарватера определен. Как и судьба туркменского нейтралитета.

Еще большая интрига разворачивается сейчас в самом Туркменистане, и связана она с подготовкой к так называемому транзиту власти. Досужие наблюдатели и циркулирующие в обществе слухи говорят о том, что в начале следующего года президент Бердымухамедов передаст должность своему сыну Сердару Бердымухамедову («Принц туркменский». – «НГ»). Однако никаких признаков реального транзита нет – президент все так же хорошо себя чувствует, принимает иностранных гостей и скачет на лошади, его сын Сердар с удивительной скоростью перемещается по разным должностям в правительстве. Но самое главное, и это все понимают, что Сердар Бердымухамедов, не проявивший себя никак ни на одной из должностей, не имеющий ни одной истории реального успеха, является слабой политической фигурой, не имеющей поддержки элит и уважения, а значит, и признания общества. И это даже не его вина – в существующей парадигме культа личности президента вырасти в полноценную, самодостаточную политическую фигуру почти невозможно, даже сыну президента. А передавать власть слабому политику означает девальвировать должность президента, которая является в Туркменистане сакральной, строго персонифицированной. Как отмечалось выше, культ личности президента является одним из столпов власти и государственного суверенитета. Слухи, домыслы, прогнозы дискредитируют этот институт власти сильнее, чем предполагаемая «передача власти» в нарушение всяких демократических процедур. Однако никаких внятных разъяснений власть не дает. Лишь спецслужбы навязчиво распространяют в обществе слухи о «подвигах и заслугах» Сердара: то благодаря ему были снижены цены на мясо и курятину, то он призвал к ответу распоясавшихся племянников президента, и то и другое является болевыми точками общества, но подвигами и заслугами предъявляемое являться не может.

Тем временем культ личности президента на этом фоне тускнеет, а сын Сердар на него не тянет, в результате проигрывают оба – как внутри страны, так и в глазах международных партнеров. Полноценной преемственности не получается, а будущее самого президента и его наследника не определяют публично они сами. Кстати, и власть ощутила это «проседание», и следующий год в Туркменистане провозглашен как «Эпоха народа с Аркадагом» (Аракадаг – букв. «покровитель», широко используемый некодифицированный титул президента Бердымухамедова). На базарах Ашхабада отреагировали просто, расценив это как «дембельский аккорд».