Мария Павлова
И при правительстве Дональда Туска, обещавшего наладить отношения с Киевом, польские фермеры все так же блокируют дороги, стараясь не пустить в страну фуры с украинским зерном. Фото Reuters
Неутихающие с января фермерские протесты в Польше на прошедшей неделе вылились в столкновения с полицией уже в центре Варшавы. У здания Сейма завывали сирены, протестующие скандировали: «Прочь с Евросоюзом!», вывешивали плакаты «Не позволим украинскому лобби, лобби международных корпораций завладеть продовольственным рынком Европы!». Среди главных требований – закрытие границ с Украиной и отмена «зеленого курса» ЕС. Прозвучавшие на фоне этих протестов политические заявления о возможном закрытии границы с Украиной, наверное, не вызвали бы столько эмоций, если бы их не озвучил премьер-министр Дональд Туск, называвший себя еще недавно «самым проукраинским политиком» в Европе.
Кризис, связанный с транзитом и поставками украинского зерна и другой сельскохозяйственной продукции на внутренний рынок Польши, тянется еще с весны 2023 года. Решения предыдущего правительства «Закона и справедливости» (ЗиС) о введении одностороннего эмбарго на украинскую продукцию дали лишь кратковременный эффект. Зерновой кризис внутри страны усугубляется тем, что полякам сложно найти единственного виновника. Большая часть ответственности за кризис, без сомнения, лежит на предыдущем правительстве «Закона и справедливости» – летом 2022 года экс-глава польского правительства Маттеуш Моравецкий не скрывал воодушевления по поводу того, что именно Польша станет торгово-экономическим хабом для Украины и окажет ей помощь в вывозе зерна на продажу. Тогда же Дональд Туск раскритиковал эту идею, озвучив опасения польских аграриев о негативных последствиях этого решения для польского сельского хозяйства и заработав политические очки в селе. Но сейчас недовольство фермеров направлено и против действий нынешнего правительства, которое, кажется, пока не в состоянии предложить быстрых решений протестующим. Положение Туска осложняется тем, что во время предвыборной кампании он обещал проводить на украинском направлении политику, отличную от правительства ЗиС, которое, оказывая беспрецедентную помощь Украине, не смогло добиться от Киева каких-либо уступок в важных для самой Польши вопросах.
В процессе поиска виновных не обходится и без «злых русских». Одной из причин сельскохозяйственного кризиса в Польше считают рекордные урожаи зерна в России, которая его, во-первых, безвозмездно поставляет в беднейшие страны Африки, а во-вторых, успешно экспортирует по выгодным ценам, в том числе и в страны ЕС. По данным Евростата, за минувший год импорт российского зерна вырос почти в два раза, с 384,9 тыс. т в 2022 году до 934,1 тыс. т в 2023 году. Но сейчас приводимые польскими политиками данные и обвинения не дают нужного эффекта – большинство протестующих главными причинами зернового кризиса продолжают считать политику правительства и решение Брюсселя открыть европейский рынок для сельхозпродукции из Украины. По данным недавних соцопросов, такого мнения придерживается более 67% респондентов, а в целом фермеров поддерживает 77% опрошенных.
Потребность в эффективных решениях растет по мере приближения запланированных на апрель выборов в органы местного самоуправления – решающее значение на результаты выборов возмущение аграриев вряд ли сможет оказать, но одной из ключевых предвыборных тем они уже стали. Развернуть протесты в свою пользу активно пытается партия Ярослава Качиньского, которая именно по этой причине осенью потеряла поддержку сельской части своих избирателей. Смогут набрать дополнительные очки и Польская крестьянская партия, традиционно ориентирующаяся на сельский электорат, и радикальная «Конфедерация», усилившая свои позиции в прошлом году именно на волне антиукраинских протестов.
Несмотря на то что «зерном» польско-украинского раздора является действительно зерно, кризис украинской политики Варшавы выходит за рамки этого вопроса и касается изменений в отношении польского общества к украинской проблеме в целом. На сегодняшний день в Польше находится около 1 млн украинских беженцев. Государственные программы гарантируют им социальную поддержку, доступ к бесплатному образованию и медицинским услугам, которые обходятся польскому бюджету в 6,2 млрд злотых, и поддержка этих расходов среди поляков неуклонно снижается на фоне экономических трудностей, роста инфляции и преступности. Кроме финансового измерения есть еще и этническое – с учетом украинской трудовой миграции до 2022 года Польша превратилась из одной из самых моноэтничных стран в страну с одной из самых больших диаспор в Европе. Симпатия к проживающим бок о бок с поляками украинцам неуклонно снижается, больше четверти участников опросов стабильно выступают против продолжения приема беженцев, а количество поддерживающих оказание помощи Украины периодически падает ниже 50%.
Дополнительный антиукраинский эффект в польском истеблишменте и обществе дает стиль ведения переговоров Киевом. Заявления украинских политиков о «пророссийских действиях Варшавы» были очень болезненно восприняты в Польше, которая зарекомендовала себя как главный хаб западной помощи Киеву. Острая антиукраинская риторика Туска поэтому не только отвечает ожиданиям электората, но и призвана продемонстрировать Киеву «границы дозволенного» в двусторонних отношениях. Недостаточная благодарность и непочтительность, регулярно демонстрируемые Киевом в отношении Варшавы, которая долгие годы презентовала себя в качестве главного адвоката Украины в ЕС, влияют на польскую политику не меньше, чем торговые интересы. Тем более что возникновение подобной скандальной ситуации на украинской границе для Польши, претендующей на место одного из лидеров ЕС, унизительно само по себе.
Зерновой кризис и массовые протесты в целом вписываются в общую схему отношений между Польшей и Украиной с 1991 года – непродолжительные «медовые месяцы», вызванные в основном консолидацией на антироссийской почве, прерываются серьезными кризисами, которые ведут к периоду охлаждения отношений и взаимных упреков. В конце концов, все попытки создать польско-украинский союз, предпринимавшиеся Польшей с конца XVIII века, не принесли положительного результата. Нет оснований думать, что эта динамика изменится в ближайшее время – проблемы сельскохозяйственной и финансовой политики Брюсселя, польско-украинской экономической конкуренции, распределения украинцев на рынке труда будут вызывать все новые кризисы. Польша также будет стремиться получить решающий голос во всех переговорах об экономических отношениях Киева и Брюсселя, а по вопросу о гипотетическом вступлении Украины в ЕС будет вынуждена добиваться максимального долгого переходного периода – в Польше уже прозвучали предложения продлить его до 15–20 лет. В конечном счете в Польше вопрос поддержки Украины, как и во многих других странах ЕС, свелся к цене, которую власти и население готовы за нее заплатить.
