Алексей Кичатов ЗА РАЗГОВОРАМИ о глобальном финансово-экономическом кризисе скромно отошла в тень тема платежного кризиса. Тем временем само собою получилось нечто похожее на русскую матрешку: один кризис внутри другого. Что же следует ожидать от этого "нечто"? В каком направлении двигаться, чтобы решить наконец проблему неплатежей.
Вопросы эти обратим к топливно-энергетическому комплексу (ТЭК) страны. Во-первых, потому что он - становой хребет российской экономики. Во-вторых, на него приходятся две трети всех неплатежей. От начала платежного кризиса и по сей день ТЭК фактически безвозмездно дотирует другие отрасли. Перекрытие газовой задвижки было и остается явлением экстремальным. Вот тут и возникает парадокс. Казалось бы, предприятия отрасли не должны смириться с ролью "дойной коровы", ужесточив сроки оплаты или по меньшей мере условия предоставления потребителям товарного кредита. Однако проверки многочисленных государственных комиссий показали: существенных сдвигов не произошло - ужесточение требований по платежам привело бы к нарушению сложившегося баланса, отказу от некоторых потребителей, а значит - к сокращению производства. По сути, в этом никто не заинтересован.
Даже в условиях низкой инфляции или ее отсутствия платежный кризис в ТЭКе не исчезал. Если учесть фактор времени, и только его, то чем дольше покупатель задерживает оплату уже полученного товара, тем меньше фактически платит за этот товар.
ТЭК вынужден мириться с этим, приспосабливаться, отыскивая тактику минимальных потерь. В обстановке, когда один и тот же товар продается разным покупателям по разным ценам, появляются схемы поведения, приносящие относительные выгоды продавцу.
В обиходе считается, что нельзя естественному монополисту доверять право установления цен на свой товар, ибо он вздует их до неприличия. Эту функцию пытается взять на себя государство. Федеральная энергетическая комиссия (ФЭК) устанавливает тарифы. Но на практике никто не мечтает их переступить. Фактические цены находятся либо на уровне, определенном ФЭК, либо ниже. Газовики и электроэнергетики устанавливают свой тариф, индивидуальный для каждого потребителя, исходя из оценки его реальных возможностей, а главное, из объемов потребления того же газа.
Как видно из практики установления фактических цен в Кузбассе, по максимальному тарифу газ и электроэнергия отпускаются таким предприятиям, как мясокомбинат, ликероводочный завод, макаронная фабрика, то есть тем, кто имеет выход непосредственно на потребительский рынок, то есть - "живые" деньги. Им же приходится рассчитываться на условиях предоплаты. Для других требования помягче, хотя в разной степени. В целом решается двуединая задача: максимизация прибыли при наибольшем охвате рынка.
Например, к энергетикам обратился местный завод ферросплавов: "Снизьте нам тарифы, а мы тем самым увеличим производство и соответственно энергопотребление. Вам будет дополнительная прибыль". Энергетики изучили все материалы, подкрепляющие предложения завода, и согласились. А вот алюминиевому заводу в аналогичной просьбе отказали. Она оказалась недостаточно аргументированной.
Для проведения в жизнь политики "от каждого по платежеспособности - каждому по потребности" используются суррогатные деньги, в частности дисконтный вексель.
Векселя имеют широкое хождение во всех отраслях ТЭКа, на железнодорожном транспорте. Более прогрессивную схему использует ОАО "Газпром", предпочитая фактическую разновидность векселей - аукционную продажу дебиторской задолженности. При этом покупателю предоставляется возможность самому выкупить свой долг по более низкой цене.
Политика такого рода на языке антимонопольного законодательства именуется ценовой дискриминацией, поскольку она не оправдана издержками производства и распределения.
Продавец, являясь монополистом, сортирует покупателей по группам, между которыми невозможна купля-продажа данного товара. В противном случае цены выравнялись бы и дискриминация исчезла. Специфика газопоставок способствует тому в полной мере.
Механизм ценовой дискриминации прост. Предположим, что единая для всех покупателей отпускная цена на газ высока и для многих из них неприемлема. Эта цена используется, как стартовая, но не окончательная. И регулируется сроком погашения дебиторской задолженности, а значит, фактическая цена для каждого из покупателей различна.
У производителя-монополиста в лице "Газпрома" или РАО "ЕЭС" свои резоны. Если монополист назначает единую для всех цену на свой товар, то с ростом объемов производства он вынужден снижать цену. Более низкая цена будет назначаться всем, даже тем, кто в состоянии заплатить больше.
При ценовой дискриминации монополист с ростом производства тоже снижает цену, но снижение это распространяется лишь на тот объем продукции, который произведен дополнительно. В итоге возрастают прибыль и охват рынка. Достигается наибольшая реальная прибыль от роста объемов производства. Этим объясняется относительно небольшой спад производства за годы реформ в газовой отрасли и электроэнергетике при высоком уровне неплатежей.
Что касается отраслей ТЭКа, где проведение политики ценовой дискриминации затруднено, как, например, в нефтяной промышленности, то там наблюдается значительный (на уровне общепромышленного) спад производства, хотя стимулирующее влияние экспортных возможностей здесь выше.
Изложенный вариант ценовой дискриминации считают чисто русским изобретением, так как он проистекает из особенностей нашего бухучета. Оплатил - только тогда начинаются налоговые обязательства. По расчетам, он эффективен при инфляции, превышающей 6% в месяц. Когда темп роста цен производителя становится ниже этого уровня, начинает нарастать просроченная задолженность, как это было вплоть до "черного вторника" в 1994 г. Посему надо учитывать, что неплатежи увеличатся, как только будет включен денежный станок.
В самом термине "ценовая дискриминация" заложен негативный смысл. Возникает вопрос: как это явление выглядит с точки зрения российского и мирового права?
Юридическая практика западных стран, равно как и буква закона, относит ценовую дискриминацию к проявлению недобросовестной конкуренции, запрещая ее. Однако тут надо подчеркнуть одно важное обстоятельство. Этот запрет относится только к конкурентным рынкам. На рынках компаний-монополистов ценовая дискриминация не запрещена. Ее проявлением являются официально разрешенные многочисленные тарифы для промышленности и населения, многообразные системы наценок и скидок. Они широко распространены в таких отраслях-монополистах, как энергетика и связь. К примеру, во Франции действуют около 70 тарифов на газ.
Российский закон, напротив, запрещает заниматься ценовой дискриминацией предприятиям, доля которых на рынке того или иного товара превышает 65%, а в некоторых случаях 35%.
Правда, есть в российских законодательных нормах исключения. Например, если заинтересованное предприятие докажет, что его действия способствуют насыщению товарного рынка или способны принести пользу в каком-либо ином виде.
А раз так, то почему бы в качестве доказательства не принять тот факт, что ценовая дискриминация стимулирует расширение производства даже в условиях всеобщего спада. Речь прежде всего идет об отраслях ТЭКа. На этом основании следовало бы разрешить предприятиям ТЭКа открыто, без обиняков устанавливать разные цены для разных потребителей. Это было бы в полном соответствии с мировой практикой и не принуждало бы прибегать к помощи денежных суррогатов. Ведь и у нас такая практика присутствует и прекрасно себя зарекомендовала на железнодорожном транспорте. Там тарифы дифференцированы в зависимости от расстояния: чем дальше везешь груз, тем каждый километр перевозки обходится дешевле.
Определенные сдвиги в понимании этой проблемы в последнее время произошли. Предоставлены скидки на 50% потребителям газа и электроэнергии при условии предоплаты "живыми" деньгами. Но опять же снижение всеобщее. И для тех, кто может платить нынешнюю высокую цену, и для тех, кто не может. Словом, проблема остается открытой.
