Алексей Мухин В России в последнее время активно обсуждается идея о лицензировании лиц, имеющих право выступать в судах в качестве официального представителя той или иной стороны. Идея интересная и впервые она была публично высказана весной 2017 года уважаемым юристом, доктором юридических наук Михаилом Барщевским – полномочным представителем исполнительной власти в высших судах РФ. Знающие люди, правда, посчитали, что Барщевский озвучил тезисы, которые прежде, по меньшей мере, с 2016 года обсуждались в министерствах и ведомствах, включая Министерство юстиции, а также в Генеральной прокуратуре РФ. Посчитали даже, что у этой идеи, вероятно, есть мощная политическая и административная поддержка.
Не является секретом и то, кто является фактическим автором обсуждаемого комплекса идей. Это Ассоциация юристов России (АЮР). С 2016 года она резко активизировала свою деятельность после избрания президентом этой организации известного бизнесмена и общественного деятеля, основателя известной розничной сети «Седьмой континент» и бывшего губернатора Тульской области Владимира Груздева.
Кстати, руководители АЮР - депутаты Государственной Думы (в первую очередь, Павел Крашенинников), которые 27 сентября 2017 года внесли законопроект о новых полномочиях и правах Ассоциации. В соответствии с этим законопроектом, не только адвокаты, представляющие интересы стороны в суде, но и судьи с прокурорами должны проходить лицензирование (сертификацию) по линии АЮР.
Считается, что это позволит сделать существенно более прозрачным процесс отбора прокуроров (обвинителей), защитников и судей, что, в свою очередь, создаст предпосылки для качественного снижения уровня коррупции в судебной среде.
Основные аргументы в пользу схемы, предлагаемой АЮР, достаточно очевидны: необходимо очистить российские суды от публичных спикеров, имеющих мало отношения к юриспруденции, зато стремящихся и желающих использовать место судебного заседания в качестве политической трибуны, превратить судебные процессы в нескончаемый митинг.
Такая практика имеет место быть после участия в судебных процессах Алексея Навального. Несколько лет подряд он чуть ли не выдавал себя за адвоката и заявлял, что имеет право и возможность выступать в этом качестве в судебных присутствиях. Впоследствии заинтересованные группы установили, что этот «оппозиционный радикал» получил адвокатский статус с многочисленными нарушениями.
Понятно, что подобные примеры серьезно дискредитируют юридическое сообщество и реагировать на такие вызовы необходимо максимально оперативно и жестко.
Формальный адвокатский статус, чья подлинность до поры до времени никем не проверяется и проверена быть не может, учитывая загруженность государственных органов другими проблемами по данной тематике – очевидный вызов всей российской юриспруденции.
Другая сторона медали – укрепление независимости участников судопроизводства и, тем самым, судебной системы в целом. К примеру, если полномочия лицензировать представителей сторон в суде получит саморегулируемая некоммерческая организация АЮР, это, возможно, приведет к снижению роли бюрократии в делах судебной власти. А чем меньше вмешательства чиновников в такие вопросы – тем, как известно, меньше коррупции и стимулов к ее проявлениям.
Интересно также и то, кто именно выступил против идеи лицензирования: «старейшины» из Верховного суда, видимо, опасающееся потерять тотальный контроль над назначением судейского корпуса и распределением процессов между судьями; Федеральная палата адвокатов, представляющая интересы, так сказать, старой адвокатской элиты да и вообще – бюрократическая надстройка над сегодняшней российской адвокатурой, которая не желает «менять систему»; а также – некоторые прокурорские чины, которые живут и держатся за счет устойчивых связей в судейском корпусе.
Есть несколько способов бороться с коррупцией. Один – снимать основанные на сомнительной фактуре фильмы и вовсю пиарить их в соцсетях, попутно собирая средства на свои нужды. Другой – мирно переносить (делегировать) полномочия органов исполнительной власти независимым общественным структурам, несмотря на противодействие «заинтересованных лиц».
Первый способ, наверное, громче и скандальнее, зато второй – эффективнее. Не так ли?
