Бизнес торопят с отказом от углерода

Гидроэнергетика – один из примеров чистой энергетики, широкий доступ к которой создает конкурентные преимущества российскому бизнесу. Фото Reuters

Экологизация, снижение парниковых выбросов и углеродного следа в производстве – мировой экономический тренд, подтвержденный принятым в 2015 году Парижским соглашением по климату. Однако в России, которая подписала, но еще не ратифицировала этот договор, климатическая повестка пока реализуется очень медленно. Между тем даже США, которые вроде бы заявили о выходе из соглашения, не отрицают глобального потепления и вполне могут остаться в рядах подписантов документа. Чем грозит отставание российскому бизнесу и как поторопить его с переходом на рельсы устойчивого развития, обсуждали участники заседания комитета по экологии и окружающей среды Ассоциации менеджеров России (АМР).

В течение двух последних веков человечество пережило скачкообразное усовершенствование технологий, которые привели к грандиозному прогрессу в промышленности и в целом в экономике. «Но этот взрывной рост имеет обратную сторону медали, – отметила директор по связям с общественностью En+ Group, председатель комитета Елена Вишнякова. – Сегодня климатические изменения забирают у нас экономический рост. Например, каждый год из-за глобального потепления мы теряем огромное количество посевных площадей, что связано с эрозией почв и опустыниванием. Растет дефицит питьевой воды, который сегодня наблюдается не только в Африке, как мы привыкли видеть по телевизору, но уже и в благополучной Калифорнии. Если мы ничего не будем делать, к концу этого столетия температура может повыситься на 4 градуса – это будет гигантский рост Мирового океана, серьезное опустынивание, природные катастрофы».

Решение поставленных Парижским соглашением задач требует объединения усилий как на глобальном, так и на национальном уровне, причем как со стороны государства, так и со стороны бизнеса. В России продвижением климатической политики на уровне бизнеса занимается Российское партнерство за сохранение климата (РПСК). «РПСК было создано два года назад в преддверии Парижской климатической конференции ООН по инициативе лидеров российского бизнеса – тех, кто вектором своего развития поставил низкоуглеродные технологии: Сбербанк, РУСАЛ, «Ингосстрах», «РусГидро», Роснано, – рассказала представитель партнерства, директор департамента общественных связей РУСАЛа Ольга Санарова. – Это, таким образом, совершенно разные сектора – от металлургии до банков и страхования. Затем к нам присоединились «Деловая Россия», Альфа-банк, АЛРОСА. Сегодня наше партнерство насчитывает более 20 членов, и мы открыты для вступления». Партнерство, по словам Санаровой, – это дискуссионная площадка для диалога о том, какой будет российская экономика в условиях низкоуглеродного развития: «Мы работаем над выработкой законодательства, в том числе в сотрудничестве с Минэкономразвития и Минприроды. Пока мы находимся только в начале пути и являемся для России флагманами тех перемен, которые происходят во всем мире».

О том, что делается в России на официальном уровне, рассказала заместитель директора департамента государственной политики и регулирования в сфере водных ресурсов и гидрометеорологии Минприроды РФ Лариса Корепанова. Как выяснилось, пока наработок немного: «У нас в стране есть определенная политика стимулирования предприятий к снижению выбросов парниковых газов, но пока она недостаточно конкретная, хотя ее контуры можно увидеть в Климатической доктрине. Главное – в этой доктрине отражен баланс между эффективностью экономики и социальной справедливостью. В соблюдении этого баланса нам в немалой степени может помочь бизнес, но в России, к сожалению, практически только РПСК занимается этим вопросом. В отличие, например, от США, где все обстоит гораздо лучше и с энергоэффективностью, и с активностью компаний – они стремятся внедрять технологии, сокращающие выбросы не только парниковых газов, но и загрязняющих веществ, а это напрямую влияет в том числе и на продолжительность жизни».

Пока же Россия далеко отстоит от мировых лидеров в вопросе реализации безуглеродной повестки, отмечали выступавшие. Например, углеродное ценообразование: многие страны занимаются вопросом введения цены на углероды в форме либо углеродного налога, либо рынка углеродных квот. Такие механизмы уже покрывают около 13% глобальных выбросов и реализованы в 40 странах полностью и еще в 20 отдельных регионах внутри стран, рассказала журналист Ангелина Давыдова. Активно развивается институт зеленых облигаций, которые используются для привлечения денег на финансирование экологических проектов. За первые три квартала этого года в мире было выпущено таких ценных бумаг на 85 млрд долл., а по итогам года эта цифра может достичь 130 млрд долл., сообщила старший консультант московского офиса «Делойт СНГ» Мария Спиридонова. Но Россия во всех этих процессах пока никак не представлена.

«Есть мировой тренд, и мы либо встраиваемся в него, либо нет. А если нет, тогда все будет совсем плохо. Поэтому нам надо менять экономику», – призвал генеральный директор Центра экологических инвестиций Михаил Юлкин. По его словам, это принципиально важно для российских компаний. Например, глобальным трендом стало управление углеродным следом по цепочке поставок: зарубежным производителям важно, какой след они получают уже на входе, от российских поставщиков. Еще одна мировая тенденция – дивестиции из «грязных» секторов: недавно Норвежский фонд национального благосостояния сообщил, что устроит распродажу акций нефтегазового сектора на 35 млрд долл. Инвестиционные брокеры по всему миру уже должны информировать клиентов о климатических рисках, связанных с компаниями, акции которых они покупают. Крупнейшие мировые компании, в том числе нефтегазовые и энергетические, вкладываются в зеленую экономику: Shell и Total перестают инвестировать в свой основной бизнес и пытаются создать новый,  E.ON и RWE отказались от традиционных активов, связанных со сжиганием топлива.

Стереотипные представления российского бизнеса о рисках, связанных с Парижским соглашением, не имеют никакого отношения к реальности, предупредил Юлкин. Например, одним из таких рисков считается сложность и непонятность климатической отчетности – но на самом деле все наоборот: «Если вы не отчитываетесь и про вас неизвестно, сколько вы выбрасываете и как вы к этому относитесь, вас заранее подозревают во всех смертных грехах. Так что лучше о себе рассказывать». «Есть прецеденты, в частности, в Австралии, где акционеры засудили банк за то, что он наврал им по поводу климатических рисков, – продолжил эксперт. – Поскольку у нас большинство открытых компаний имеют иностранных акционеров, может быть аналогичная ситуация».

«Многие страны уже представили свои планы на период до 2030–2050 годов в отношении развития альтернативного транспорта, энергетики. Другими словами, какие-то прогнозы уже можно строить. И на основании этого нужно принимать решения уже сегодня, а не ждать, когда станет совсем плохо. Нужно тоже пытаться как-то переориентировать свой бизнес в то русло, куда направляется мир после Парижа», – подытожил Юлкин.

Впрочем, в российском бизнесе уже есть примеры активной климатической позиции. В En+ Power, как рассказал директор по связям с общественностью компании Андрей Петрушинин, входят в основном ГЭС, но присутствуют и тепловые станции: «С 1990 года наши ТЭС снизили выбросы парниковых газов почти в два раза – с 36 млн т до 19 млн т. Мы смогли добиться этого за счет модернизации наших ГЭС: они стали производить больше энергии, пропуская через турбины тот же объем воды, и смогли заместить в энергобалансе энергию угольных станций. Второе направление – радикальное снижение потерь в электрических и тепловых сетях, эффект составил около 4,5 млрд кВт-ч в год – это практически соответствует годовому потреблению энергии в Монголии. Наконец, мы закрываем низкоэффективные мелкие угольные котельные и станции, переводя нагрузку на большие станции. К 2025 году мы хотим снизить выбросы еще на 50% – за счет увеличения выработки на ГЭС и перевода котельных на газ».

Еще один пример – производитель алюминия РУСАЛ, о котором рассказала представитель компании Елена Моренко: «Тема климатических изменений в международной повестке дня для нашей компании является приоритетной уже несколько лет, мы стали обращать на нее внимание еще до Парижского соглашения. Потому что многие наши клиенты уделяют огромное внимание тому, какой алюминий мы им поставляем. У РУСАЛа главное конкурентное преимущество – доступ к чистой возобновляемой энергетике. Месяц назад мы представили наш сертифицированный бренд низкоуглеродного алюминия ALLOW. Этот проект гарантирует нашим клиентам: алюминий, который они у нас приобретают, имеет низкий углеродный след, и они могут принимать это во внимание при расчете общего углеродного следа своей продукции».

На заседании звучали и конкретные предложения. Так, по словам Петрушинина, важно оценить, насколько происходящие в стране процессы соответствуют мировой климатической повестке: «Например, сейчас в органах власти активно обсуждается так называемая программа «ДПМ штрих» (ДПМ – договоры предоставления мощности. – «НГ»), в ее рамках предполагается за 10 лет направить на модернизацию и развитие угольной генерации 1,3 трлн руб., собранных в виде надбавок с потребителей энергии, то есть с нас с вами. Стоит подумать, насколько это оправданно». А по мнению вице-президента по устойчивому развитию бизнеса и корпоративным отношениям Unilever в России, главы комитета АМР по корпоративной социальной ответственности Ирины Бахтиной, хорошим сигналом бизнесу было бы введение климатических ограничений для госзакупок: пока огромные деньги налогоплательщиков, которые тратятся на нужды государства, по сути, субсидируют отсталую экономику.