Илья Касатонов Президиум Мосгорсуда в ближайшее время рассмотрит жалобу Константина Пономарева на решение о помещении его под стражу от 9 июня 2017 года. Экс-аудитор, который просит отпустить его под домашний арест, скандально известен громкими тяжбами со многими бизнес-структурами, например IKEA, госкомпанией «Кубаньэнерго» и Федеральной налоговой службой. Как сообщает «Право.ру» (04.09.17), Пономарева подозревают в махинациях с дизельными генераторами в Крыму во время энергетической блокады полуострова, в подкупе свидетелей, ложном доносе и других преступлениях. В целом, практика смягчения меры пресечения довольно распространена в России. Но, пожалуй, до сегодняшнего дня ее не применяли к гражданам, подозреваемым одновременно как в миллиардных аферах, так и в преступлениях против правосудия.
Последнее время отечественные суды пересматривают свой подход к выбору меры пресечения для граждан, оказавшихся под следствием. По данным Следственного комитета, в прошлом году доля подозреваемых, которые суды направляли под домашний арест, выросла на 16%. В абсолютных цифрах это определенно немного – всего 2,2 тыс. человек, но тенденция налицо.
То, что судебная система гуманизируется, неудивительно. Первые лица страны неоднократно высказывались по этому вопросу, причем особый акцент делался на предпринимательский класс. Люди, создающие рабочие места и развивающие экономику страны, должны попадать в следственный изолятор только в исключительных случаях.
Не так давно, в августе, свою позицию в очередной раз обозначил президент РФ Владимир Путин, предостерегший следователей от необоснованного заключения бизнесменов под стражу. Его мнение тогда было поддержано федеральным уполномоченным по защите прав предпринимателей Борисом Титовым. «Президент четко и ясно заявил о пагубности нынешней практики затягивания содержания предпринимателей в СИЗО», - прокомментировал бизнес-омбудсмен.
Отечественная Фемида имеет проработанную судебную практику применения различных мер пресечения для обвиняемых в зависимости от тяжести преступления и сопутствующих обстоятельств. Это может быть как следственный изолятор СИЗО, так и домашний арест или вообще освобождение под залог. Обвиняемые только по ст. 159 (мошенничество) или аналогичным экономическим статьям (160 – присвоение или растрата и т.д.) - в зависимости от обстоятельств, могут быть отпущены под домашний арест, а могут быть заключены в следственный изолятор.
Так под домашним арестом находится бывший генеральный директор «ВИМ-Авиа» Александр Кочнев и главный бухгалтер авиакомпании Екатерина Пантелеева. Как сообщает РБК (28.09.17), следствие обвиняет их в мошенничестве с денежными средствами авиапассажиров на сумму более 1 млн руб. и подозревает, что не имея финансовой возможности продолжать реализацию перевозок, компания продолжала продажи авиабилетов.
Учредитель и совладелец компании «Юлмарт» Дмитрий Костыгин под домашним арестом по подозрению в мошенничестве с кредитами на 1 млрд рублей. По данным «Ведомостей»(11.10.17), бизнесмена обвиняют в получении кредита по документам, не отражающим истинного финансового положения ритейлера.
Другой яркий пример - разбирательство в отношении девелопера Сергея Полонского. В июне 2013 году его обвинили в хищении средств граждан и мошенничестве в особо крупном размере. В СИЗО Полонский, находившийся на тот момент за границей, попал спустя почти два года после возбуждения уголовного дела и провел там более двух лет. Когда же суд разобрался в обстоятельствах произошедшего, то признал бизнесмена виновным в предъявленных ему преступлениях.
То есть и за преступления в сфере экономики допускается содержание человека под стражей. И здесь есть четкая грань. Подозреваемого содержат в следственном изоляторе в двух случаях: если есть риски, что он попытается скрыться или есть вероятность, что он может оказать влияние на ход следствия.
Случай Пономарева отличен от всех приведенных выше примеров. Помимо экономической ч. 4 ст. 159 УК РФ, в виде инкриминируемых ему махинаций с дизельными генераторами в Крыму во время энергетической блокады полуострова, его также подозревают в преступлениях против правосудия: в ложном доносе, подкупе свидетелей, фабрикации показаний. Если он этим занимался когда на кону стояли иные вещи, то понятны опасения следствия, что он способен на подобное и в ситуации, когда есть риск что он сам окажется за решеткой на долгие годы. Более того, как писал «Коммерсант» (10.06.17), по версии следствия, Пономарев до задержания пытался скрыться за границей, а также «взаимодействовать с высокопоставленными лицами» для решения своей ситуации.
И в этой связи несколько удивительно только то, что его жалобу передали для рассмотрения в Президиум – специальную судебную коллегию, которая обычно собирается для изучения уникального дела, выбивающегося из единообразия судебной практики.
Впрочем, ставки повышены не только в судебной системе: по данным «Право.ру» (1.12.17), уже после передачи жалобы Пономарева в Президиум Мосгорсуда уголовное дело было передано из столичного следственного комитета в Центральный аппарат СКР, что обычно свидетельствует о его сложности и важности для государства, а также означает, что и в Мосгорсуде защищать интересы государства будет уже не региональный, а Центральный аппарат СКР и Генпрокуратура. Пожалуй, нечасто вопросы об избрании меры пресечения в России рассматриваются на столь высоком уровне. 1 декабря 2017 года Басманный районный суд Москвы продлил на три месяца арест Константину Пономареву, тем самым дав Главному следственному управлению России дополнительное время для расследования преступлений, в которых подозревается экс-аудитор. Где он проведет остаток этого срока, станет ясно буквально на днях.
