На россиян увеличат нагрузку, чтобы жить стало лучше

Российские граждане если и ждут перемен, то в лучшую сторону. Фото Reuters

За месяц до инаугурации президента граждане рассказали социологам об ожиданиях. Многие не ждут после выборов изменений в своей жизни, но есть и оптимисты, которые надеются на улучшения. Хотя, судя по заявлениям чиновников, изменения грядут, и не самые приятные. Под обещания увеличить расходы на медицину и образование власти могут повысить налоги. Под рассказы о борьбе с бедностью – сократить соцподдержку. Под разговоры о достойной старости – поднять пенсионный возраст.

«Если перемены, то в лучшую сторону!» – так Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) охарактеризовал ответы россиян, полученные в ходе опроса о поствыборных ожиданиях населения. 

Всероссийский телефонный опрос проводился в конце марта, в нем участвовали 2000 россиян в возрасте от 18 лет.

По мнению 45% опрошенных, в течение ближайшего года после президентских выборов в жизни страны произойдут значительные изменения. Чуть больше респондентов – 48% – этого не ждут. 

Из тех респондентов, которые ожидают перемен в России, большинство – оптимисты: 87% считают, что жизнь в стране улучшится.  Лишь 9% опасаются ухудшения. Остальные не ответили.

Также социологи спросили у респондентов об ожидаемых изменениях «в жизни таких людей, как вы». В этом случае «большинство респондентов (65%) считают, что жизнь таких людей, как они, значимо не изменится». Значительных изменений ожидают лишь 27% опрошенных. 

Правда, из тех, кто все же готовится к переменам в своей жизни, подавляющее большинство – снова оптимисты: их 86%. Только 9% опасаются ухудшения своей жизни. Остальные не ответили.

«Избирательная кампания общенационального характера традиционно приводит к усилению оптимистических настроений. Причина – уверенность избирателей в реализации программ кандидатов. Такая ситуация – зона политических рисков, – поясняет руководитель практики политического анализа ВЦИОМа Михаил Мамонов. – Значительная часть программных обещаний имеет длительный период реализации. Отсутствие быстрых и очевидных изменений в краткосрочной перспективе может привести к усилению негатива, тем более что зафиксированный оптимизм – очень осторожный».

Но проблема не только в том, что обещания не получится реализовать в одночасье. Она еще и в том, что российская экономика сейчас дезориентирована, чиновники до сих пор формулируют цели. Судя по поручениям, которые Владимир Путин дал по итогам Послания Федеральному собранию, администрация президента должна разработать к 15 апреля 2018-го проект указа, в котором будут определены национальные цели развития, целевые показатели и стратегические задачи. А правительство совместно с Центробанком должно к 15 июля 2018-го разработать и утвердить план действий по инвестиционному ускорению.

Но чем правительственные стратеги занимались раньше? Ведь в стране уже велась разработка сразу нескольких стратегий. Казалось, еще немного, и общественности предъявят окончательный единый текст. Однако этого не произошло, и до сих пор главное поручение – «разработать» план.

Близкие к правительству стратеги-экономисты тоже не отличаются оригинальными решениями. «Совсем скоро правительство должно представить план повышения темпов экономического роста, призванный вернуть Россию в пятерку крупнейших экономик мира. За счет чего этого можно добиться?» – спрашивает в своей статье в «Российской газете» руководитель Экономической экспертной группы, член Общественного совета при Минфине Евсей Гурвич. Из статьи следует: не за счет нефти, не за счет внутреннего спроса, не за счет импортозамещения. А за счет чего? «Сейчас наиболее четко просматриваются перспективы роста инвестиций за счет инфраструктуры», – пишет Гурвич. Но даже в этом случае позитивные эффекты не проявятся автоматически, предупреждает он.

И снова главный совет – подумать, изучить. Все большую популярность для инфраструктурных проектов получает механизм государственно-частного партнерства (ГЧП), отмечает Гурвич. Поэтому, по его словам, «надо думать не только об источниках и инструментах финансирования ГЧП, таких как инфраструктурные облигации и инфраструктурная ипотека (она активно готовится к запуску, но Минфину и Минэкономразвития предстоит еще окончательно договориться о ее правилах)». «Не менее важно детально изучить причины успехов и неудач реализации российских проектов ГЧП», – пишет Гурвич. Также он призывает обеспечить прозрачность и эффективность.

Обещания даются, но как и за счет чего они будут выполняться – никому не ясно. Рывок, прорыв – это хорошо. Вот только профильное ведомство дало понять, что лишних денег на рывок нет.

«По-прежнему считаем невозможным использование на дополнительные расходы конъюнктурных доходов или повышение налоговой нагрузки на ненефтегазовый сектор», – заявил на прошлой неделе глава Минфина Антон Силуанов. Как он уточнил, источниками дополнительных трат станут доходы от более справедливого расширения налоговой базы, более эффективных бюджетных расходов, от дополнительного роста экономики.

Другими словами, бюджетное правило останется неизменным, нефтяные сверхдоходы будут накапливаться. Чтобы финансировать социальную сферу и инфраструктуру, средства будут перераспределяться внутри бюджета. 

При этом не стоит обольщаться и по поводу налогов. Ведь еще предстоит выяснить, что именно понимается под «более справедливым расширением налоговой базы». Повышение налога на доходы физических лиц (НДФЛ)? Повышение налога на добавленную стоимость с одновременным снижением ставки страховых взносов, что создаст более выгодные условия для экспортеров и ударит по внутреннему потребителю и по производителям, зависящим от внутреннего спроса?

Чиновники уверяют, что пока окончательных решений нет. Но они уже готовят общественность к мысли, что если мы хотим увеличить финансирование медицины и образования – придется повысить налоги. Недаром вице-премьер Аркадий Дворкович рассуждает, что ставка НДФЛ 13% «не фетиш» и не будет ничего страшного, если ее немного поднять и тем самым профинансировать, например, здравоохранение (см. «НГ» от 02.04.18).

Населению обещают бороться с бедностью. Но как это делать в условиях экономии бюджетных средств? Изменив критерии бедности и внедрив принцип адресности, который, хоть об этом и не принято говорить, предполагает сокращение численности получателей соцпомощи.

Теперь все чаще обсуждается отказ от прожиточного минимума (ПМ) и переход к минимальному потребительскому бюджету (МПБ). Минимальный потребительский бюджет, как уверяют в Счетной палате, не ухудшит положения людей. Правда, дальнейшие разъяснения наводят на прямо противоположные мысли.

«Сейчас экспертами обсуждается идея о переходе от принципа всеобщего социального обеспечения к противоположному принципу – предоставлению мер социального обеспечения в адресном порядке, по принципу нуждаемости. То есть помощь государства будет оказываться не всем гражданам страны, а с учетом их материального положения, уровня нуждаемости в такой помощи», – сообщают аудиторы.

Судя по их объяснениям, в этом случае лучше ориентироваться не на прожиточный минимум, «учитывающий только самые насущные, жизненно необходимые потребности человека», а на МПБ, «обеспечивающий нормальную жизнедеятельность человека». «Величина МПБ в денежном выражении должна быть выше, чем размер ПМ», – указывает Счетная палата.

Казалось бы, намерения благие: вывести часть россиян из состояния, больше похожего на нищету, и оценить их бюджет с точки зрения не выживания, а нормального существования.

Но, как показывают разработки других экспертов, о которых уже писала «НГ» (см. 28.03.18, 28.11.16), принцип адресности и отказ от прожиточного минимума может развязать руки чиновникам при оценке нуждаемости. Ведь одно дело, если люди имеют доход ниже или на грани прожиточного минимума. И другое дело – если у людей, несмотря на низкие доходы, есть дача, машина, домашние животные. При изменении критериев их можно будет не считать нуждающимися.

Еще одно обсуждаемое изменение ради всеобщего блага – повышение пенсионного возраста. «Количество работающего населения ежегодно уменьшается примерно на 0,5–1 млн человек, а количество пенсионеров растет. Поэтому всех собираемых налогов не хватает для обеспечения достойной пенсии, – пояснил в телеэфире глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин. – А по расчетам, можно за шесть лет увеличить в реальном выражении пенсию на треть». Это произойдет, если отодвинуть на несколько лет пенсионный возраст. «В конечном итоге от этого шага выиграют именно пенсионеры», – уверяет он. 

Повышать пенсионный возраст нужно в том числе для того, чтобы перейти к новому уровню экономического развития и стать развитой страной в ближайшие шесть лет, следует из объяснений Кудрина. Делать это можно поэтапно, в течение 10–16 лет, уточняет он. 

Других рецептов от правительственных и близких к правительству стратегов пока не видно.