Спад сельхозпроизводства не остановит масштабного вывоза продукции из страны

Министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев готов удвоить аграрный экспорт. Фото с сайта www.mcx.ru

Объем производства продукции сельского хозяйства в 2018 году сократился в России на 0,6% после роста на 3,1% в 2017-м. Такие предварительные данные обнародовал в четверг Росстат.

Производство продукции растениеводства снизилось в 2018-м на 2,4% по сравнению с 2017-м. А производство продукции животноводства увеличилось на 1,3% за тот же период.

Спад всего сельхозпроизводства зафиксирован впервые после 2012 года: тогда падение составило в годовом выражении 4,8%.

В прогнозах Минэкономразвития (МЭР) прописывалось, что по итогам 2018-го сельское хозяйство должно было продемонстрировать рост примерно на 1%. В Минсельхозе ранее заявляли о своих надеждах уложиться в такой прогноз.

Затем рост сельхозпроизводства, как ожидало правительство, должен ускориться. И, по прогнозу МЭР, в 2024-м накопленный прирост по отношению к базе 2017-го должен составить более 14%.

Правда, на словах глава МЭР Максим Орешкин потом допустил, что по итогам 2018-го мы можем увидеть все-таки спад сельхозпроизводства. «В сельском хозяйстве из-за растениеводства, из-за плохого урожая могут получиться отрицательные данные», – пояснял министр. Орешкин называл определяющим третий квартал: тогда сельское хозяйство просело примерно на 6% в годовом выражении.

Вялая динамика сельскохозяйственной отрасли ставит в повестку дня несколько вопросов. Во-первых, вопрос о том, где положительный эффект импортозамещения, продовольственного эмбарго, которое преподносилось как шанс для российских аграриев. Во-вторых, о том, что планируют противопоставить этой проблеме власти.

Парадокс в том, что, похоже, власти озабочены не столько динамикой сельхозпроизводства, которая ухудшается на фоне стагнации внутреннего рынка, сколько увеличением аграрного экспорта.

Примечательно, что требований нарастить сельхозпроизводство для внутреннего рынка в новом майском указе президента, строго говоря, нет. Зато там есть другие требования – увеличить экспорт, а также повысить производительность труда.

«Правительству РФ при разработке национальной программы в сфере развития международной кооперации и экспорта исходить из того, что в 2024 году необходимо обеспечить… достижение объема экспорта (в стоимостном выражении)… продукции агропромышленного комплекса – 45 млрд долларов США в год», – прописано в указе.

Базовое значение (2017 года), указанное в паспорте соответствующего нацпроекта, – 20,7 млрд долл. Тем самым речь идет об удвоении экспорта.

В сентябре прошлого года, по итогам заседания президиума Совета при президенте по стратегическому развитию и нацпроектам, министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев недвусмысленно дал понять, каковы приоритеты правительства.

«В соответствии с решениями, принятыми на президиуме, общий объем финансирования по увеличению экспорта продукции агропромышленного комплекса составит порядка 350 млрд руб. на шесть лет. Эти деньги будут использованы для увеличения товарной массы. Нам в первую очередь надо производить то, что мы будем экспортировать в дальнейшем», – сказал Патрушев.

«Следующее направление – выстраивание правильных логистических цепочек. Надо продумать, какую инфраструктуру, какие способы доставки мы задействуем при организации экспорта», – продолжил министр.

В этот понедельник на встрече с президентом Патрушев сообщил, что, «по данным на 13 января текущего года, за 2018 год мы экспортировали сельхозпродукции и продовольствия на сумму 25,8 млрд долл.». «Основное, что у нас составляет структуру экспорта, это зерновые – порядка 40%, рыба и ракообразные – порядка 20%, продукция пищевой и перерабатывающей промышленности – это 13,5%, и продукция масложировой отрасли», – перечислил министр.

Какую же пользу извлекут общество, бюджет, страна из активного вывоза за рубеж аграрной продукции? Пока создается впечатление, что основную выгоду получат те аграрные лоббисты, которые, возможно, и настояли на таком национальном приоритете. Можно предположить, что наращиванием экспорта займутся именно крупные производители, которые имеют доступ к различным ресурсам.

К слову, как сообщила в четверг Счетная палата, «эффект от господдержки малых форм хозяйствования в агропромышленном комплексе пока остается незначительным».

«Меры господдержки, предусмотренные госпрограммой развития сельского хозяйства, пока широкого распространения не получили. В 2016-м за поддержкой обратились 2,1%, а в 2017-м – только 1,6% от общего количества крестьянских (фермерских) хозяйств и индивидуальных предпринимательств», – уточняют аудиторы.

В условиях импортозамещения продукты питания в РФ подорожали сильнее, чем в тех странах, которые попали под российское продовольственное эмбарго. Фото РИА Новости

Похоже, ни власти, ни отечественные производители больше не верят в потенциал внутреннего рынка. Недаром ранее на Гайдаровском форуме председатель Счетной палаты Алексей Кудрин заявил, что одного внутреннего спроса недостаточно для выведения экономики РФ на мировые темпы роста. Для этого, по его словам, необходимо существенное увеличение экспорта. Причем желательно – экспорта, не связанного с углеводородами.

То есть правительству нужна хорошая динамика экспорта, чтобы вслед за ней улучшились показатели экономического роста. Нередко можно встретить рассуждения, что экспортные контракты – стимул для создания новых рабочих мест и повышения оплаты труда.

Но эти рассуждения не учитывают еще один важный фактор – производительность труда. Перед правительством стоит задача: к 2024 году обеспечить рост производительности труда на средних и крупных предприятиях базовых несырьевых отраслей экономики не ниже 5% в год.

Ранее исследователи указывали на низкую конкурентоспособность сельского хозяйства РФ. В Институте стратегического анализа ФБК назвали сельское хозяйство самой отстающей от европейского уровня отраслью с точки зрения производительности труда.

«Средняя производительность труда в России ниже среднеевропейской в 2,9 раза. Наибольшее отставание в сельском хозяйстве (в 5,3 раза)», – сообщал директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. Такой результат был получен по итогам сравнительного анализа данных по валовой добавленной стоимости и отработанным работниками часам в РФ и Европе (см. «НГ» от 21.11.18).

Из этого можно сделать вывод, что надежды на создание новых рабочих мест, на повышение оплаты труда могут и не оправдаться. Наоборот, уместнее было бы ожидать оптимизации, увеличения нагрузки на работников при сохранении прежнего уровня доходов. Ведь как еще повысить производительность труда? Другой вариант – внедрение современных технологий, предполагающее автоматизацию производств. Но для этого нужны инвестиции. Придут ли они в условиях экономического застоя, общей неопределенности – вопрос.

Правда, не все опрошенные «НГ» эксперты поддержали такие опасения. Польза от наращивания экспорта заключается в увеличении доходности сельского хозяйства, поясняет руководитель центра международного агробизнеса Академии при президенте (РАНХиГС) Анатолий Тихонов. «Чем больше денег будет получать сельское хозяйство, тем больше денег от проданной продукции оно сможет направлять на свою техническую оснащенность. Это приведет к снижению потерь и себестоимости продукции. Тем больше в агросекторе будут платить людям, тем больше будет вложено в развитие села», – перечисляет эксперт.

Член Торгово-промышленной палаты Анна Вовк уточняет, что бесцельно увеличивать сельхозпроизводство – не лучший вариант стратегии. «Наращивание объемов производства для внутреннего рынка имеет смысл разве что в разрезе масличных культур, которых не хватает для загрузки перерабатывающих предприятий. А вот избыток зерна в позапрошлом году привел к тому, что аграрии понесли убытки. Необходим баланс спроса и предложения, а не бесцельное наращивание объемов», – говорит Вовк.

«Мы достигли всего, что могли, и дальше упираемся в потолок. Чтобы дальше развивать сельское хозяйство, нам нужны рынки сбыта. Мы работаем на избыток. У нас избыток свинины, курятины, избыток зерна», – продолжает Тихонов. Экспорт становится способом сбалансировать спрос и предложение.

Однако уточним, что если бы во главе угла стояли интересы внутреннего потребителя, то, возможно, так называемое перепроизводство воспринималось бы в совершенно ином ключе: теоретически оно могло бы простимулировать снижение цен на продукты питания.

Еще один российский парадокс: в условиях импортозамещения и продовольственного эмбарго продуктовые цены в России растут с заметным опережением продуктовой инфляции в тех странах, из которых к нам запрещен ввоз продовольствия.

В частности, по данным Росстата, в декабре 2018-го рост продуктовых цен в РФ составил 5,5% в годовом выражении. Для сравнения: ни в одной стране Евросоюза не было такого удорожания продуктов питания. Ближе всего к России оказалась разве что Венгрия, где продукты за тот же период подорожали на 4,8%.

Как поясняет Тихонов, сейчас очень сложная ситуация: «Производитель может наращивать выпуск, но он упирается во встречные препятствия в виде снижения доходов и покупательской способности населения. Самое главное препятствие – сбыт. Сбыт падает, люди все меньше потребляют, переходят к недорогим продуктам питания».

Из-за этого, к слову, переработчики уже сейчас вынуждены снижать стоимость ингредиентов в продуктах, придумывая различные заменители. «Но, к сожалению, тенденция такова, что в настоящее время цены на продукты падать не будут», – ожидает Тихонов. По его словам, на то есть объективные причины: от увеличения налога на добавленную стоимость до удорожания топлива и перевозок.