Греческая вера в Россию

На фото патриарх Антиохийский и всего Востока Иоанн X (в центре). Фото сайта mil.ru

Русской православной церкви предлагают посредничество в примирении с Константинопольским патриархатом. «Парламентером» в деле единства восточного христианства готова выступить Церковь Кипра. Об этом договорились главы четырех православных юрисдикций, собравшиеся на совещание 18 апреля в Никосии.

Интересно, что к лидерам Кипрской, Александрийской и Иерусалимской церквей присоединился патриарх Антиохийский. Само выживание этой ближневосточной церкви с центром в Дамаске обеспечено мощной военной поддержкой сирийского режима со стороны России. Однако оказалось, что патриарх Иоанн X не желает брать какую-то одну из сторон в противостоянии «суперпатриархатов» и демонстрирует приверженность идее единства православного мира. На совещании в Никосии Иерусалимский и Антиохийский патриархаты подали пример Москве и Константинополю, договорившись изжить собственные двусторонние противоречия. Эти церкви в 2013 году разорвали евхаристическое общение.

Духовные лидеры в Никосии приняли коммюнике, согласно которому они отнюдь не отвергли полностью Православную церковь Украины, но призвали стороны противостояния в этой стране отказаться от применения насилия. Судя по всему, они советуют Москве и Константинополю стремиться к восстановлению общения, исходя из уже сложившегося в Украине статус-кво.

Пойдет ли на это Московский патриархат? По сути, ему предлагают согласиться на гарантии неприкосновенности связанной с РПЦ Украинской православной церкви, тем более что со сменой президента в Украине для этого появляются дополнительные возможности. Так, 22 апреля суд в Киеве приостановил исполнение приказа правительства о принудительном переименовании УПЦ МП.

Москву ждет выбор: либо «русский мир», либо христианский универсализм. Последнее без греков невозможно. Восточное христианство – греческая вера, и кто ей предавался, тот входил в византийскую ойкумену. У России был шанс обрести особую духовную стезю в XVII веке, когда происходил Раскол. Следовало не согласовываться с греками, а, наоборот, вслед за староверами углублять расхождения с исходной традицией. Это была бы русская Реформация. Русские цари выбрали другой проект – замещение своим государством погибшей Византийской империи, но и этот план потерпел фиаско в 1917 году, когда российское общество навсегда отказалось от идеи «освобождения Царьграда».

Сегодня Русская православная церковь пытается повернуть течение истории вспять, все более явно оформляя расхождение с мировым православием, объявляя греческий мир средоточием богословского модернизма, а Россию – хранительницей традиционного уклада. Но общий тренд не таков. Поэтому РПЦ легче, скажем, выстроить отношения с евангеликами, Ватиканом и мусульманскими традиционалистами, чем с собратьями по вере, «лукавыми греками», идущими навстречу общепризнанным на Западе представлениям о правах человека и гуманизме.

Тем самым РПЦ невольно оказывается в авангарде процесса необратимой секуляризации международной политики, когда вопросы гегемонии той или иной институции стоят выше духовных и мировоззренческих принципов. Непохоже, чтобы Московский патриархат выбрал путь воссоединения с духовным институтом, который все остальные церкви продолжают считать «Вселенским». Для этого пришлось бы пожертвовать конкретным политическим влиянием на постсоветском пространстве ради эфемерной идеи единой Церкви Христовой, ради умозрительных идеалов, которые церковь на словах называет основополагающими в своем учении.

Если это так, то в XXI веке инструмент христианской солидарности перестает быть действенным в международных отношениях. Трудно говорить об идеалах, когда у всех на глазах влиятельные представители духовной традиции участвуют в борьбе за национальные или блоковые интересы.