О четырехдневной рабочей неделе

Фото сайта government.ru

Социологи из Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) выяснили, как граждане относятся к идее четырехдневной рабочей недели. 48%, то есть почти половина опрошенных, не поддерживают ее. «За» высказались 29%, остальным либо все равно, либо они затрудняются ответить.

Больше всего сторонников идея нашла среди жителей Москвы и Санкт-Петербурга (36%, то есть показатель выше среднего), а также городов-миллионников (34%). Больше всего скептиков – в средних и малых городах (50 и 52% соответственно). Скепсис также нарастает с возрастом – от 31% противников среди людей от 18 до 24 лет до 58% среди тех, кому за 60.

Если опрошенному нравится вариант с четырехдневной рабочей неделей, то, как правило, потому, что у него появляется возможность заняться здоровьем, творчеством и саморазвитием, полноценно отдохнуть, провести больше времени с семьей, устроить личную жизнь. При этом подавляющее большинство (82%) согласно с тем, что сокращение рабочей недели приведет и к сокращению зарплат. Говоря о негативных последствиях реализации этой идеи, 43% упомянули про снижение зарплаты, падение уровня жизни и рост цен.

Другими словами, речь идет о двух различных уровнях потребностей и, как следствие, о двух типах реакции на вариант с четырехдневной рабочей неделей. Есть средний класс в крупных городах. Это люди, чей рабочий день и так, как правило, не нормирован. Нередко они работают удаленно и не приходят вовсе или нерегулярно появляются в офисе. Они добились стабильного уровня дохода, и главным вопросом для них постепенно становится «как потратить».

Однако средний класс – меньшинство. Большинство составляют люди, уровень доходов и качество жизни которых в значительной степени зависят от государства. Они опасаются того, что любая перемена, пусть даже сокращение рабочей недели на один день, скажется на их положении.

Это зависимый класс, который на выборах поддерживает Владимира Путина и «Единую Россию». Доверие надежного, «ядерного» электората к власти за год несколько ослабло. В значительной степени это было связано с пенсионной реформой. Она заставила задаться вопросом, всегда ли власть, которую поддерживают граждане, действует в их интересах.

Ответы на вопросы о четырехдневной рабочей неделе, кажется, носят следы этого частично поврежденного доверия. Гражданам начинает казаться, что какую бы идею, даже внешне привлекательную, ни озвучила власть, она всегда будет действовать в своих интересах. Так было с пенсионным возрастом, так может быть с любыми переменами в привычном порядке труда.

Примечательно, что идея четырехдневной рабочей недели всерьез не обсуждалась в правительстве или в парламенте. Никаких законопроектов на этот счет нет. Просто премьер-министр Дмитрий Медведев, выступая на Международной конференции труда, заявил, что нужно переосмыслить понятия «рабочий день» и «рабочее место», а вероятное будущее, по его словам, – за четырехдневной рабочей неделей как основой социально-трудового контракта.

«Будущее» здесь – ключевое слово. Медведев говорил на языке среднего класса и заглянул во время, когда этот класс станет доминирующим – в том числе, быть может, в электоральном плане. Реакция новостных порталов (заголовки вроде «Россиянам обещали четырехдневную рабочую неделю») и опрос социологов создали ощущение, что будущее уже наступило.

Вероятно, это не входило в планы того же ВЦИОМа. Однако результаты опроса как будто показывают, что умонастроение правительства и его главы не вполне совпадает с умонастроением большинства граждан. Они озабочены снижением доходов и падением – возможным или актуальным – уровня жизни. И они с подозрением, а вовсе не с надеждой реагируют на любую революционную инициативу, озвучиваемую властью, пусть даже в совсем другом контексте.