Суверенные интересы стран "большой тройки" будут лежать в основе нового мирового порядка

Коллаж НГ-Online

В последние десятилетия, после распада СССР и окончания холодной войны, наиболее часто рассматриваемым явлением стал новый международный порядок. Эволюция двуполярного мира в многополярный казалась очевидной реальностью. Это предопределялось главным образом нарастанием экономического потенциала Китая и бурным ростом развивающихся экономик.

Однако сегодня становится все более очевидным, что эволюция мировых отношений приобретает новые особенности, главной из которых является отказ от автоматического признания победителей на основе глобализационных принципов экономической конкуренции.

Успех Дональда Трампа в США и сторонников брекзита в Великобритании наглядно доказал всему миру, что традиционные элиты англосаксонского мира не готовы признать себя в экономической конкуренции проигравшими выходцам из Азии.

Мотивы экономического национализма стали определяющими в формировании конфигурации современных международных отношений. Они также предопределяют основные внутриполитические акценты с упором на создание рабочих мест, в первую очередь на территории своих стран.

Это предопределило тенденцию на демонтаж многих международных договоренностей типа ВТО, НАФТА или ТТП.

Американцы поняли, что смогут реализовать свою силу прежде всего в формате двусторонних переговоров. И начали перетягивать канат, отменяя последовательно все предыдущие соглашения. Сначала с Южной Кореей, потом с Канадой и Мексикой, сейчас с Китаем. На очереди – Япония и ЕС. Причем США включили на полную мощность инструменты экономической и торговой политики XX века – пошлины, тарифы, санкции. В век глобальных цепочек стоимости это выглядело страшно отсталым и старомодным, но оказалось очень эффективным. В мире ключевых торгово-экономических партнеров США не оказалось никого круче американцев. В этом проявилась неотразимо притягательная роль гигантского, разнообразного и ликвидного рынка, пожертвовать допуском на который никто позволить себе не может.

Превращение внутриполитической повестки в апологию экономического национализма привело к росту влияния политических сил, которые критически относятся к мантрам о глобализации, либерализме, толерантности, на которых строилась идеология мира после холодной войны. Выяснилось также, что отстаивание повестки экономического национализма вылилось в запрос на иного типа политиков, чем это практиковалось в 90-е и нулевые годы.

Тут-то и выяснилось, что настойчивое внедрение в российское общественное мнение концепции «суверенной России» не столь уж и несовременно.

Владимир Путин удивительным образом оказался созвучен политикам, которые не хотят делегировать часть своего суверенитета вовне. Будь-то международные организации или другие страны. В Европе да и в других частях мира есть много стран, нечувствительных к категории «суверенитет». Подчинение воле большинства таких же, как они, «малых» стран в различных Советах и Организациях не наносит травмы их самосознанию, не обижает народ, не становится темой политической дискурса. Это давно реальность для огромного большинства государств, выученных подчиняться воле Мирового банка и Международного валютного фонда, диктовавших пошагово основные меры экономической и финансовой политики в рамках «Вашингтонского консенсуса».

Владимир Путин, находясь у власти более 20 лет, как мало кто знает про национальные интересы страны. Особенно такой территориально гигантской, как Россия. Причем эти интересы тождественны общепризнанным интересам соседей. Здесь и Прибалтика, и Кавказ, и Центральная Азия, и Дальний Восток. Мультирегиональная природа наших национальных интересов, обусловленная географией, создала в мире ложное представление о возрождении России как Великой державы советского типа. Это, безусловно, не так. Россия сегодня лишена интернационалистского ядра, лежавшего в основе экспансионистской политики времен СССР. Идея «русского мира» должна была послать сигнал всем, что никакого воссоздания прежней империи не просто не будет, но ее не может быть по базовым концептуальным методологическим принципам. Замена интернационализма «русскостью» в качестве основы Союза невозможна по определению. Да и время для этого неподходящее – повсеместно растет национальное самосознание. США в рамках своей Большой внешнеполитической доктрины не могут позволить ни одной стране доминировать в каком-либо отдельном регионе мира, закрепив за собой эксклюзивное влияние в Западном полушарии. Отсюда их конфликты со странами, обозначающими лидерство в своих регионах расположения и влияния, – Китаем, Германией, Турцией. Здесь же и повсеместное натыкание на Россию, которое и создает ощущение тотального глобального противостояния Вашингтона и Москвы. Но природа мотивов для присутствия наших стран в тех или иных регионах различна. У нас это – регионы непосредственных приграничных национальных интересов, у США – интересов глобальных.

В этих условиях Владимир Путин еще больше сделал упор на суверенитет, национальные интересы и даже национальный эгоизм, как это случилось в отношениях с Беларусью. И странным образом в такой своей позиции он был хорошо понят в Пекине и Вашингтоне.

Создается устойчивое представление, что новый международный порядок должен и будет формироваться вокруг новой парадигмы – невозможности таких стран, как США, Китай и Россия, делегировать значительные объемы своего суверенитета многосторонним соглашениям и организациям.

Это – по-настоящему новая реальность, отличающаяся от эпохи распада двуполярного мира, так и не трансформировавшегося в мир многополярный.

Если Дональд Трамп будет переизбран на следующий срок, то до 2024 года «большая тройка» – США, Китай и Россия – скорее всего договорится об основах новой архитектуры международных отношений в мире.