На фото заседание Священного Синода Русской Православной Церкви 17 июня 2021 года. Фото сайта patriarchia.ru
Синод Московского патриархата вынес на обсуждение Архиерейского собора, который состоится в ноябре, вопрос о так называемых екатеринбургских останках. Для государства это уже давно не какие-то неведомые кости, а останки членов семьи Николая II, расстрелянных большевиками летом 1918 года. Большая часть праха торжественно похоронена в Петропавловском соборе в Петербурге, однако фрагменты, предположительно принадлежащие царевичу Алексею и царевне Марии, до сих пор содержатся отдельно в московском монастыре.
В своей телепередаче председатель Отдела внешних церковных связей митрополит Иларион (Алфеев) высказал личное мнение, что собор поставит точку в этой многолетней истории, которая смущает верующих людей и омрачает отношения церкви с государством. Важно гуманитарное измерение окончательного разрешения проблемы, тем более что непогребенными остаются дети, чье убийство невозможно определить иначе, как злодейство.
Однако в обсуждении этой темы не получается ограничиться соображениями нравственности. У проблемы важный политический контекст. В начале 1990-х годов, на волне борьбы с коммунизмом, преданию земле царских останков придавалось символическое, даже в каком-то смысле магическое значение. Достаточно признать грех цареубийства – и страна вернется на нормальный путь развития, выпрямляя свою историческую судьбу после большевистского вывиха. Но можем ли мы, с нашим опытом 30-летнего постсоветского существования, согласиться, что таких действий достаточно для избавления от тоталитарного наследия? Следует отметить, что Русская церковь в этом отношении ведет двойственную линию. С одной стороны, Московский патриархат не отказывается от тех преференций, которые дает статус жертвы гонений, пережитых ею в XX веке. Мемориализация новомучеников приобретает все больший размах. Скажем, на Бутовском полигоне минувшей весной добавлены новые данные о погибших священниках. В нескольких старинных городах Центральной России идет процесс избавления от названий улиц в честь революционеров.
С другой стороны, церковь в отношении сталинских репрессий как бы обособила свою «долю», отделившись от общенациональной скорби по погибшим. РПЦ практически не реагирует на реванш тех, кто пытается оправдать сталинизм и ГУЛАГ в масштабах всей страны. Среди священнослужителей по-прежнему доминирует идея православия как основы державной идентичности, неразделенности «русской веры» с патриотизмом имперского типа. Слова Христа «положить душу за други своя» трактуются в сугубо «ратном» смысле, хотя в евангельском контексте они скорее имеют отношение к непротивлению злу насилием, способности принести себя в жертву. Они сказаны перед распятием, которое свершилось по законам Рима, где добродетелью считалось служение государству.
Пока в центре церковных проповедей остается мировоззренческое отрицание идеи защиты прав человека. Эта идея считается «ересью», главным грехом перед брутальной «духовностью». Признание подлинности останков, особенно царских детей, которые пали жертвой жестокой политической борьбы, будучи совершенно невиновными перед своими убийцами, могло бы стать манифестацией добротолюбия перед лицом непреходящей жестокости мира. Но случится ли так?
Несколько лет назад, когда по запросу патриарха Кирилла была назначена очередная экспертиза останков, в церкви «выражали надежду, что во благовремении будет поставлена точка в упомянутых исследованиях». Скорее всего точка действительно будет поставлена. Точка в недоразумении, которое РПЦ позволяет себе в отношениях с государством, что по нынешним временам непозволительная роскошь. А в отношении к проблеме доминирования политической целесообразности над правами личности скорее всего останется многоточие.
Милена Фаустова 
комментарии(0)